они были хорошо укрыты и, стало быть, эффектъ нравственнаго потрясенія и нервной истомы пересталъ дѣйствовать. Онъ былъ дѣйствителенъ, кажется, только въ первые полтора дня, когда турки обмѣнивались съ нами выстрѣлами, порою даже довольно энергически, когда обезкураженные потерею Ловчи, они могли еще предполагать у насъ громадныя силы, собранныя для штурма Плевны, и если когда-либо мы могли болѣе всего разсчитывать на успѣхъ атаки, то это именно 27-го августа, въ тотъ моментъ, какъ въ виду относительной легкости, съ которою Скобелевъ достигъ чуть не до малыхъ редутовъ, при поддержкѣ демонстративною, въ сущности ничтожною атакою охотниковъ 4-го корпуса, турки — къ удивленію — начали вдругъ увозить свои орудія изъ редутовъ. Этимъ моментомъ и надо было воспользоваться, не давая имъ опомниться отъ очевидной, хотя и кратковременной паники, тѣмъ болѣе, что 27-го числа стояла еще сухая, прекрасная и даже не особенно жаркая погода, тогда какъ 30-го, по словамъ реляціи боя, «почва растворилась до крайности», такъ что «не только по пахатной землѣ, окружающей плевненскій лагерь, но даже по дорогамъ съ трудомъ могли двигаться люди и верховые кони, скользя по грязи и нерѣдко падая». Паника прошла очень скоро и Скобелевъ былъ отбитъ съ немалымъ урономъ, а къ утру 28-го даже отступилъ со втораго гребня на первый. Этотъ новый успѣхъ, безъ сомнѣнія, ободрилъ турокъ, придавъ имъ еще болѣе увѣренности въ своихъ силахъ — «самого-де Акъ-пашу отбили!» — а къ 30-му числу они, конечно, еще больше пообтерпѣлись и поприглядѣлись къ намъ, тѣмъ болѣе, что и въ шпіонахъ у нихъ не могло быть недостатка. Болгары то цѣлыми кучками, то въ одиночку безпрестанно и совершенно безпрепятственно шатались по всѣмъ нашимъ позиціямъ и батареямъ — и это, просто, удивительное дѣло, съ какою легкостію переходили они за черту нашихъ и турецкихъ линій — отъ насъ въ Плевну, изъ Плевны къ намъ, — и ктожь поручится, что между ними не могло быть шпіоновъ, хотя бы изъ числа помаковъ (потурчившихся болгаръ), которыхъ ни по языку, ни по одеждѣ никакъ не отличишь отъ болгара-христіанина? А помаки несомнѣнно были и есть въ составѣ арміи Османа, и извѣстно, что они, принадлежа по крови къ племени весьма хорошо одаренному ум-
они были хорошо укрыты и, стало быть, эффект нравственного потрясения и нервной истомы перестал действовать. Он был действителен, кажется, только в первые полтора дня, когда турки обменивались с нами выстрелами, порою даже довольно энергически, когда обескураженные потерею Ловчи, они могли еще предполагать у нас громадные силы, собранные для штурма Плевны, и если когда-либо мы могли более всего рассчитывать на успех атаки, то это именно 27 августа, в тот момент, как ввиду относительной легкости, с которою Скобелев достиг чуть не до малых редутов, при поддержке демонстративною, в сущности ничтожною атакою охотников 4-го корпуса, турки — к удивлению — начали вдруг увозить свои орудия из редутов. Этим моментом и надо было воспользоваться, не давая им опомниться от очевидной, хотя и кратковременной паники, тем более, что 27-го числа стояла еще сухая, прекрасная и даже не особенно жаркая погода, тогда как 30-го, по словам реляции боя, «почва растворилась до крайности», так что «не только по пахотной земле, окружающей плевненский лагерь, но даже по дорогам с трудом могли двигаться люди и верховые кони, скользя по грязи и нередко падая». Паника прошла очень скоро, и Скобелев был отбит с немалым уроном, а к утру 28-го даже отступил со второго гребня на первый. Этот новый успех, без сомнения, ободрил турок, придав им еще более уверенности в своих силах — «самого-де Ак-пашу отбили!» — а к 30-му числу они, конечно, еще больше пообтерпелись и попригляделись к нам, тем более, что и в шпионах у них не могло быть недостатка. Болгары то целыми кучками, то в одиночку беспрестанно и совершенно беспрепятственно шатались по всем нашим позициям и батареям — и это просто удивительное дело, с какою легкостию переходили они за черту наших и турецких линий — от нас в Плевну, из Плевны к нам, — и кто ж поручится, что между ними не могло быть шпионов, хотя бы из числа помаков (потурчившихся болгар), которых ни по языку, ни по одежде никак не отличишь от болгара-христианина? А помаки, несомненно, были и есть в составе армии Османа, и известно, что они, принадлежа по крови к племени весьма хорошо одаренному ум-
