не сочувствующихъ и только старающихся изъ приличія скрыть истинное свое настроеніе.
— Какъ хотѣлось бы этимъ госиодамъ, чтобы насъ и въ третій разъ поколотили, замѣтилъ при мнѣ одинъ изъ почтенныхъ генераловъ Императорской свиты.
— И именно сегодня, добавилъ къ этому замѣчанію другой собесѣдникъ.
Всѣ, безъ исключенія, нетерпѣливо, почти лихорадочно ожидали извѣстій съ пунктовъ атаки, но извѣстій — ни радостныхъ, ни печальныхъ — не приходило еще ни откуда.
Къ семи часамъ солнце скрылось, небо померкло и вновь задернулось густыми тучами, и вновь заморосилъ дождикъ — холодный, скучный, совсѣмъ осенній, и вскорѣ полная ночная темнота смѣнила короткія сумерки.
Государь уѣхалъ съ позиціи въ Радынецъ около восьми часовъ вечера. Великій же Князь, въ ожиданіи извѣстій объ исходѣ штурма, остался на ночлегъ на мѣстѣ. На холмѣ былъ разложенъ изъ соломы большой костеръ, пламя котораго, обозначая мѣсто нахожденія Главнокомандующаго, долженствовало служить маякомъ адъютантамъ и ординарцамъ, ожидаемымъ съ донесеніями. Лейбъ-казаки усердно подкладывали въ костеръ снопъ за снопомъ и въ теченіи всей ночи поддерживали большое пламя, не смотря на дождь. Его Высочество и князь Карлъ помѣстились на ночлегъ въ своихъ коляскахъ, а свита расположилась гдѣ и какъ возможно: кто у костра, кто подъ экипажами, или въ повозкахъ, а кто и просто на мокрой землѣ, завернувшись въ гуттаперчевый плащъ или въ кавказскую бурку. Но не многимъ спалось въ эту памятную ночь: осенняя сырость и дождь пронизывали до костей; вокругъ ни зги не видно, а тутъ еще томительная неизвѣстность объ исходѣ штурма… Для огражденія бивуачнаго мѣста главной квартиры отъ возможнаго ночнаго нанаденія, сюда былъ призванъ одинъ батальонъ Старо-ингерманландскаго пѣхотнаго полка, который и окружилъ всю эту мѣстдость цѣпью аванпостовъ.
Было уже за полночь, когда наконецъ къ Великому Князю Главнокомандующему привезли извѣстіе о положеніи дѣлъ на лѣвомъ флангѣ, у генерала Скобелева. Оказалось, что отрядъ
