вомъ флангѣ видны были въ перспективахъ, одни за другими, ряды и линіи бѣлыхъ ружейныхъ дымовъ, надъ которыми тамъ и сямъ поднимались высокіе, плотные клубы дыма, выкатывавшагося изъ орудій, и все это при непрерывномъ трескѣ пушечныхъ выстрѣловъ, шипѣніи гранатъ и рокотѣ неумолкаемой перестрѣлки, которая сливалась въ одинъ непрерывный гулъ. Шрапнели все чаще и чаще красиво лопались въ воздушной высотѣ, на долго оставляя послѣ себя въ небѣ густое маленькое облачко. Около шести часовъ вечера вся эта широкая картина озарилась особеннымъ свѣтомъ заходящаго солнца. На западѣ, тамъ гдѣ грозно дымившіяся и рокотавшія позиціи турокъ скрывали за собою притаившійся городъ, густыя тучи, принявшія снизу свинцовый, а сверху темно-лиловый оттѣнокъ, вдругъ въ одномъ мѣстѣ разорвались и образовали длинную, узкую щель, которая вся горѣла красно-золотистымъ блескомъ, а изъ самой середины ея какъ-то зловѣще глядѣло своимъ багровымъ дискомъ большое солнце, на половину перерѣзанное тучею. Вся картина боя, поля, кусты, холмы, отдаленныя покатости и перспективы линій этихъ дымовъ на нѣкоторое время окрасились и какъ бы прониклись такимъ же багрово-золотистымъ, словно бы кровавымъ, свѣтящимся колоритомъ. На вершинѣ «Императорскаго холма» сидѣлъ Государь и съ сосредоточеннымъ вниманіемъ смотрѣлъ вдаль, на битву. У подошвы холма стояла группа высшихъ представителей нашей арміи и нѣсколько лицъ Императорской свиты, а немного въ сторонѣ — группа иностранныхъ военныхъ агентовъ, позади же толпились наши и румынскіе офицеры разныхъ родовъ оружія, ординарцы, адъютанты, конвойные казаки и болгарскіе поселяне. Всѣ эти группы, отчетливо вырисовывались силуэтами своими на фонѣ озареннаго неба, и всѣ устремляли взоры на западъ, туда, гдѣ кипѣло горячее сраженіе… Сколько упованій и какое нетерпѣливое ожиданіе горѣли въ этихъ взорахъ; сколько сердецъ тревожно билось въ чаяніи близкихъ результатовъ дѣла! Только нѣкоторые изъ иностранныхъ агентовъ оставались безучастно, равнодушно спокойны. — «Посмотримъ, что-то изъ этого выйдетъ?» какъ бы невольно говорило выраженіе физіономій этихъ господъ, не то сдержанно-злорадныхъ, не то прилично сомнѣвающихся, но во всякомъ случаѣ, далеко намъ
