Теперь остается только сдѣлать нѣкоторые общіе выводы, къ которымъ подаетъ поводъ забалканская экспедиція.
Бросить почти немедленно по переходѣ за Дунай достаточно сильный корпусъ войскъ, въ видѣ передоваго отряда, для занятія и обезпеченія хотя бы одного или двухъ балканскихъ переваловъ, прежде чѣмъ турки успѣютъ оправиться отъ перваго ошеломляющаго впечатлѣнія — безспорно, было смѣлою и вполнѣ цѣлесообразною мыслью. Въ этомъ случаѣ сколь бы ни былъ великъ рискъ для передоваго отряда, онъ былъ вполнѣ извинителенъ, въ виду необычайно важныхь выгодъ для наступающей арміи, которая, въ случаѣ удачи, пріобрѣтала себѣ съ первыхъ же шаговъ за Дунаемъ важнѣйшія стратегическія позиціи въ Балканахъ, обезпечивающія ей возможность движенія въ долины Тунджи и Марицы. Этого и желалъ Великій Князь Главнокомандующій, когда въ предписаніи своемъ генералу Гурко[1] велѣлъ ему овладѣть балканскими проходами, дабы подъ прикрытіемъ передоваго отряда приступить къ ихъ раз-
- ↑ См. страницу 407.
лось достигнуть Казанлыка. До сихъ поръ все шло хорошо (прибавляетъ Виккеде, извѣстный ненавистникъ Россіи) и я ощущалъ справедливую радость вслѣдствіе этой побѣды, спасшей Адріанополь; но, къ сожалѣнію, радость мою омрачило то, что́ мнѣ привелось видѣть и слышать вслѣдъ за тѣмъ. Я не въ состояніи описать всѣ ужасы сценъ, которыхъ мнѣ, къ несчастію, пришлось быть отчасти свидѣтелемъ-очевидцемъ и при воспоминаніи о которыхъ у меня до сихъ поръ кровь стынетъ въ жилахъ. На несчастный городъ Эски-Загру накинулись не люди, а какіе-то бѣшенные дьяволы. Въ плѣнъ никого не брали и кто не падалъ, будучи приколотъ штыкомъ, того дорѣзывали ятаганомъ; даже у бо̀льшой части раненыхъ отрублены были головы. Больные, женщины, дѣти, старики, однимъ словомъ все, что́ жило и дышало, все это безжалостно убивалось или бросалось въ огонь пылающихъ домовъ. Баши-бѵзуки изъ Албаніи, пришедшіе съ Сулейманомъ-пашею, оказались хуже дьяволовъ и убивали безъ всякой цѣли и безъ разбора, единственно изъ любви къ рѣзнѣ… Офицеры — если только можно употребить это названіе, говоря объ албанцахъ или другихъ иррегѵлярныхъ войскахъ падишаха, — потеряли всякую власть надъ солдатами и предоставили имъ насытить свою ярость. Судьба Магдебурга во время тридцатилѣтней войны не могла быть ужаснѣе того, что испытала Эски-Загра и многія другія мѣстности къ югу отъ Балкановъ; самыя кровожадныя орды той эпохи не могли рѣзать, жечь и грабить съ болѣе дикою свирѣпостью, чѣмъ турки». Такъ говорятъ наши отъявленные враги, безъ сомнѣнія, имѣющіе поводы скрывать еще многое и многое, уже въ силу того, что находятся при турецкомъ штабѣ; что же сказали бы наши друзья, если бы, подобно Юлію Виккеде, они могли быть очевидцами всѣхъ этихъ ужасовъ?
