артиллерія, какъ тотчасъ же направила на нее свои выстрѣли. Хотя разстояніе между тѣмъ и другимъ артиллерійскимъ фронтомъ было гораздо болѣе трехъ верстъ, тѣмъ не менѣе мѣткость противника была замѣчательно хороша: всѣ снаряды ложились въ весьма близкомъ разстояніи отъ батареи, причемъ количество недолетовъ и перелетовъ было почти одинаковое. Чтобы не нести напрасныя потери, оставаясь въ бездѣятельномъ положеніи, казачья батарея, подъ горячимъ огнемъ, лихо вынеслась впередъ, примчалась на разстояніе около 600 саженей отъ непріятельской позиціи, мигомъ снялась съ передковъ, и не успѣли еще послѣдніе завернуть и отъѣхать отъ орудій, какъ «первое» грянуло уже свой пробный выстрѣлъ. Онъ оказался удачнымъ. Тогда батарея наша открыла такой мѣткій огонь картечными гранатами по непріятельской артиллеріи, что послѣ четвертой очереди турецкая батарея вынуждена была сняться съ позиціи и спѣшно отъѣхать назадъ саженей на 300.
Около одиннадцати часовъ утра прибыла, наконецъ, и стрѣлковая бригада. Ей было приказано пристроиться къ правому флангу Елецкаго полка, оставивъ 16-й батальонъ въ общемъ резервѣ. Такимъ образомъ, наша боевая линія удлинилась еще нѣсколько болѣе.
Спустя часа полтора выяснилось, что турки, мало-по-малу введя въ бой значительнѣйшую часть своихъ силъ, переходятъ въ наступленіе противъ нашего центра. Страшно усиленный огонь цѣпи, частые залпы сомкнутыхъ частей, артиллерійскіе снаряды и массы наступающихъ ротныхъ колоннъ, — все это заставило нашъ центръ нѣсколько попятиться.
Но какъ только былъ замѣченъ этотъ критическій моментъ, батареи наши[1] сію же минуту направили въ наступающія колонны сильный огонь картечными гранатами, да кромѣ того, въ поддержку попятившемуся центру, немедленно былъ выдвинутъ одинъ батальонъ изъ резерва, а стрѣлковая бригада пущена во встрѣчную атаку. Совокупность всѣхъ этихъ мѣръ не только остановила натискъ противника, но и обратила его въ безпорядочное отступленіе[2].
