эту батарею турки бросили до тридцати гранатъ[1]. Румынскій огонь быль очень удаченъ. По свидѣтельству самихъ турокъ[2], въ Виддинѣ много убитыхъ, разрушена военная паровая хлѣбопекарня, и сильно пострадалъ военный госпиталь. Если послѣднее справедливо, то въ этомъ прискорбномъ обстоятельствѣ прежде всего виноваты сами же турки, выставляющіе (какъ намъ извѣстно изъ вѣрнѣйшихъ источниковъ) флаги Краснаго Полумѣсяца не столько надъ госпиталями, сколько надъ пороховыми и иными военными складами. Дознанныя злоупотребленія санитарнымъ флагомъ по неволѣ заставляютъ подозрѣвать обманъ даже и тамъ, гдѣ его иногда вовсе не кроется.
17-го мая, около двухъ часовъ дня, большой турецкій броненосецъ, не замѣчавшійся дотолѣ въ при-никопольскихъ водахъ Дуная, сталъ приближаться къ нашей фламундской позиціи по главному фарватеру рѣки, а не позади острова, какъ дѣлали до сихъ поръ въ этомъ мѣстѣ другіе броненосцы. Видя это движеніе, наши думали, что противникъ идетъ съ цѣлью забрать на буксиръ уцѣлѣвшія баржи, находившіяся, вмѣстѣ со вторымъ изъ захваченныхъ нами пароходовъ, подъ прикрытіемъ фламундскихъ батарей. Вслѣдствіе этого спѣшенныя части Вознесенскаго уланскаго и Астраханскаго драгунскаго полковъ тотчасъ же приготовились къ бою, но броненосецъ вскорѣ повернулъ по фарватеру и смирно прошелъ мимо нашихъ батарей въ разстояніи не далѣе двухсотъ сажень. По мнѣнію морскаго офицера, лейтенанта Ломана, присутствовавшаго въ это время на одной изъ батарей, броненосецъ хотя и шелъ полнымъ ходомъ, но все-таки двигался противъ теченія крайне медленно. Имѣя въ виду волю Главнокомандующаго — не начинать первыми огня безъ особенной надобности, — князь Манвеловъ приказалъ не стрѣлять. Броненосецъ, поднявшись до Никополя, сталъ на якорь у праваго берега. Опасенія за возможность попытки взять у насъ на буксиръ наши суда, внушили князю Манвелову мысль защитить ихъ болѣе солиднымъ об-
