мнѣніе, самонадѣянность, хвастовство и замѣчательная легкомысленность. Они почитаютъ себя высшею рассой въ человѣчествѣ, прямыми потомками древнихъ римлянъ, преемственными носителями идей европейской цивилизаціи и свободы, много толкуютъ о «миссіи румынъ», о своемъ важномъ международномъ и государственномъ значеніи для равновѣсія Европы — дескать, на чью сторону вѣсовъ будетъ брошенъ румынскій мечъ, тому и достанется побѣда; наши корреспонденты уже передавали знаменитое изрѣченіе одного изъ этихъ «носителей» — «N’ayez pas peur — nous sommes avec vous!» — Послушать этого сорта румынъ, такъ ихъ парламентъ самый образцовый въ мірѣ, ихъ ораторы блещутъ демосѳеновскимъ и цицероновскимъ геніемъ, и къ ихъ заявленіямъ должны прислушиваться, а не рѣдко и соображаться съ ними «кабинеты» и политики всей «цивилизованной Европы», ихъ журналистика «высоко держитъ свое знамя» и играетъ почетную роль даже и за предѣлами Румыніи; но па́че всего льститъ имъ увѣренность, что они, будучи «самою древнею» націей Европы, въ то же время и ея самая молодая, самая передовая и либеральная нація, стоящая оплотомъ противъ наплыва варварства. Въ этомъ-то и состоитъ «великая миссія румынскаго народа».
Съ 1856 года очи боярской и буржуазной Румыніи отвернулись отъ Востока и всецѣло обратились на Западъ, ища и чая исключительно тамъ своихъ идеаловъ и своего спасенія. При этомъ румынское «интеллигентное» правительство и «либеральный» парламентъ прежде всего постарались изгнать изъ употребленія свою древнюю кириллицу и замѣнить ее латинскимъ алфавитомъ. Сообразно этому началу, пошла радикальная ломка и почти во всѣхъ остальныхъ формахъ и порядкахъ самобытной жизни. Для современнаго «цивилизованнаго» румына, необходимо воспитавшагося на вѣнской Rings-Strasse или на парижскихъ бульварахъ, наивысшій соціальный и нравственный идеалъ, къ которому онъ стремится всею душою и всѣми помыслами, составляетъ Франція — и даже не Франція, а только Парижъ, но не нынѣшній республиканскій, а наполеоновскій, Парижъ второй имперіи, со всѣмъ его режимомъ, со всѣмъ мишурнымъ блескомъ, нарядной внѣшностью и внутренней пустотой и гнилью разврата семейнаго и общественнаго, съ его широкою продажностью — отъ высшихъ сферъ
