Эта страница была вычитана
дующимъ, г. Макъ-Гаханъ, отъ газеты «Daily News», и г. Иванъ де-Вестинъ (Iwan de-Westinne), отъ «Figaro»[1].
Изъ числа русскихъ художниковъ при дѣйствующей арміи находятся пока двое: Е. К. Макаровъ, состоящій непосред-
- ↑ Въ теченіи мая мѣсяца понаѣхало въ Плоешты множество корреспондентовъ, какъ русскихъ, такъ и иностранныхъ, но всѣ они, за исключеніемъ очень и очень немногихъ, постепенно исчезли изъ района военныхъ дѣйствій, предпочитая удобства городской жизни лишеніямъ и невзгодамъ бивуачнаго боеваго существованія. Сколько мнѣ извѣстно, до конца кампаніи выдержали только гг. Немировичъ-Данченко, А. Ивановъ, кн. Шаховской и Макъ-Гаханъ. Г-нъ Н. Максимовъ не могъ продолжать своей дѣятельности, потому что былъ раненъ 30-го августа подъ Плевной. При этомъ, нельзя не выразить искренняго пожеланія, чтобы въ слѣдующей войнѣ (буде таковая намъ предстоитъ) нашимъ русскимъ корреспондентамъ оказывалась со стороны полеваго штаба если ужь не большая, то хотя бы равная степень вниманія съ корреспондентами газетъ иностранныхъ. Опытъ нынѣшней войны, къ сожалѣнію, убѣждаетъ, что иностранные корреспонденты (какъ напр. г.-да Форбсъ, Макъ-Гаханъ, Дикъ-де-Лоне, корреспондентъ «Times» (имени не помню), и даже пресловутый Иванъ де-Вестинъ), предпочтительно предъ своими, русскими, имѣли довольно легкій доступъ къ высокостоящимъ лицамъ, и эти послѣднія съ очень любезною предупредительностію сообщали имъ нерѣдко весьма важныя свѣдѣнія, о которыхъ русское общество, до коего эти свѣдѣнія касались наиболѣе близкимъ, кровнымъ образомъ, узнавало, помимо своихъ русскихъ корреспондентовъ, лишь изъ иностранныхъ и преимущественно англійскихъ газетъ. Такимъ предпочтительнымъ вниманіемъ пользовались покойный Макъ-Гаханъ и корреспондентъ «Times» (не полковникъ Гавелокъ, а вышеупомянутый, имени котораго не помню). Слова нѣтъ, для высшихъ соображеній, быть можетъ, и очень важно, чтобы иностранная публика и дипломатія имѣли возможность своевременно и въ должномъ свѣтѣ узнавать то, что̀ намъ хочется чтобы онѣ знали; но такая предупредительность относительно иностранцевъ не исключаетъ нѣкотораго вниманія и къ своему русскому обществу, для котораго оффиціальныя телеграммы не всегда могли служить совершенно удовлетворяющимъ и окончательнымъ источникомъ. Говоря это, я имѣю въ виду въ особенности адріанопольскіе и сан-стефановскіе переговоры о перемиріи и мирѣ, свѣдѣнія о которыхъ русское общество почерпало изъ «Times» и «Daily News», тогда какъ и въ Адріанополѣ, и въ Сан-Стефано въ то время находилось нѣсколько русскихъ корреспондентовъ, окончательно и всецѣло не посвящаемыхъ въ ходъ переговоровъ. Если намъ возразятъ, что иностранные корреспонденты могли узнавать нужныя имъ свѣдѣнія отъ турецкихъ уполномоченныхъ — что̀ однако же будетъ не совсѣмъ такъ, — то отчего же русскіе корреспонденты были лишены возможности имѣть такія же свѣдѣнія отъ уполномоченныхъ русскихъ. Могутъ возразить еще, что предпочтительная любезность штаба и дипломатовъ клонилась въ пользу иностранныхъ корреспондентовъ потому, что англійскія газеты успѣвали облетѣть Россію ранѣе, чѣмъ русская корреспонденція могла достигнуть до мѣста назначенія, но.... въ этомъ послѣднемъ случаѣ, вина уже никакъ не лежитъ на русскихъ корреспондентахъ, которые для отсылки своихъ писемъ могли пользоваться (по крайней мѣрѣ, до прибытія штаба въ Сан-Стефано) исключительно лишь услугами полевой почты.
