мнѣ надо. Онъ разстегнулъ крахмаленную грудь своей рубашки и досталъ изъ-за пазухи замшевый кошель, висѣвшій на шейномъ шнурочкѣ, вмѣстѣ съ крестикомъ и образками. Въ этомъ довольно полновѣсномъ кошелѣ у Калуда Димитріу хранились разныя золотыя и серебряныя монеты, крупныя и мелкія, такъ что онъ безъ затрудненія сейчасъ же размѣнялъ мнѣ мой червонецъ. Отдаю извощикамъ плату и прибавляю еще каждому на водку, какъ вдругъ — гляжу и собственнымъ глазамъ не вѣрю — мой хозяинъ тоже протягиваетъ мнѣ ладонь. Въ полномъ недоумѣніи я окинулъ его вопросительнымъ взглядомъ. Тогда онъ словами, совершенно мнѣ непонятными, но за то очень понятною интонаціею и еще болѣе краснорѣчивыми знаками начинаетъ мнѣ объяснять, что съ моей стороны будетъ очень любезно, если я и ему дамъ тоже на водку.
— Вамъ? — переспрашиваю я, и спѣшу заглянуть въ «Переводчикъ», гдѣ — слава Богу — нахожу въ отдѣлѣ румынской грамматики требуемое слово. — Вамъ? Думита́ле? повторяю я, боясь какъ бы не оскорбить его самою возможностью такого несообразнаго предположенія, ибо мнѣ все еще думалось — не ошибаюсь ли я? точно ли онъ этого хочетъ, или имѣетъ въ виду объяснить мнѣ нѣчто совсѣмъ иное, да только я понялъ его знаки превратнымъ образомъ?
— Аша! міе, міе![1] утвердительно киваетъ онъ головою и тычетъ указательнымъ пальцемъ на свою грудь и на мои деньги.
— За что? Почему? Пентру чѐ? спрашиваю.
Мой Калуда Димитріу начинаетъ объяснять мнѣ что-то, и я, судя опять-таки по интонаціи и знакамъ, прихожу къ заключенію, что смыслъ его рѣчи таковъ: если, дескать, вы извощикамъ даете на водку, то дайте и мнѣ, потому что они для васъ только извощики, а я вашъ хозяинъ, и притомъ же я оказалъ вамъ услугу — размѣнялъ ваши деньги.
Признаюсь, я очень смутился и не столько за свое недоумѣніе, оказавшееся совсѣмъ не впопадъ, сколько за самый смыслъ просьбы моего прилично одѣтаго хозяина-домовладѣльца.
- ↑ Да! мнѣ, мнѣ!
