Страница:20 месяцев в действующей армии (1877—1878). Том 1 (Крестовский 1879).djvu/171

секретаря, который, какъ оказалось, говоритъ по-русски и при томъ столь хорошо, правильно и чисто, что родиной его едва ли могла быть Румынія. Выслушавъ мою жалобу, онъ тотчасъ же распорядился отрядить со мною двухъ конныхъ каларашей, приказавъ имъ водворить меня на назначенной квартирѣ. Въ сопровожденіи этого конвоя, возвращаюсь я въ «страда Уэлло», но у калитки Калуда Димитріу — увы! начинается та же исторія, съ тою лишь разницей, что на этотъ разъ въ форточку уже никто не высовывался. Калараши немилосердно колотятъ въ калитку ножнами своихъ сабель, такъ что всѣ сосѣднія собаки подняли неистовый лай и изъ оконъ ближайшихъ домовъ уже стали выглядывать любопытныя физіономіи, а у Калуда Димитріу все-таки ни малѣйшихъ признаковъ жизни. — «Ну, думаю, не сладко мнѣ тутъ будетъ жить, коли и полиція ничего не можетъ подѣлать». Наконецъ, гляжу, одинъ каларашъ, привязавъ лошадей къ желѣзному кольцу въ воротахъ, вскакиваетъ другому на спину, становится ему на плечи, цѣпляется за верхнюю перекладину воротъ и благополучно спрыгиваетъ во дворъ. Въ ту же минуту калитка предо мною растворяется. Подымаемся по деревянной лѣстницѣ, гдѣ на верхней открытой галлерейкѣ стоятъ три женщины — пожилая и двѣ среднихъ лѣтъ — и всѣ три, что̀ называется, въ полномъ déshabillé, — въ сорочкахъ, юбкахъ и въ туфляхъ на босую ногу, но повидимому такая легкость костюмовъ ни мало ихъ не смущаетъ въ присутствіи постороннихъ мужчинъ; онѣ съ яростью накидываются на двухъ каларашей и извощика, несущаго мой чемоданчикъ; громкіе, раздраженные ихъ голоса совершенно заглушаютъ доводы одного изъ каларашей, доказывающаго имъ, что водвореніе мое въ ихъ домѣ есть вещь совершенно законная, сдѣланная по распоряженію румынскихъ властей, о чемъ домохозяева и были предупреждены заблаговременно, какъ объяснилъ мнѣ предъ этимъ секретарь полиціи. Пока идетъ вся эта перебранка, я остаюсь совершенно безучастнымъ, постороннимъ зрителемъ и терпѣливо жду чѣмъ окончится дѣло. Вѣроятно, убѣдившись, что съ бабами не сговоришь, каларашъ махнулъ рукою и растворилъ стеклянную дверь, приглашая меня войдти въ комнату. Такимъ образомъ, водвореніе мое было совершено. Я далъ обоимъ каларашамъ сколько-то мелочи на водку — и они