что и нынѣшніе воспитательные пріемы будутъ осуждены и осмѣяны впослѣдствіи. Поэтому порицать моихъ бывшихъ воспитателей, между которыми было много людей честныхъ и добрыхъ, я считаю себя не въ правѣ, а только констатирую факты. Въ наше время, къ своимъ наставникамъ и воспитателямъ мы относились въ высшей степени добродушно, даже къ такимъ, которые отличались непомѣрной строгостью. Конечно, не ускользали и отъ нашей чуткой и тонкой дѣтской наблюдательности сильныя и слабыя стороны каждаго воспитателя, и мы подмѣчали все это очень скоро; оцѣнивали, быть можетъ, не безъ ироніи и комизма, но никогда зло не подсмѣивались надъ ними.
Послѣ смерти генералъ-лейтенанта Гельмерсена, директоромъ корпуса назначенъ былъ генералъ-маіоръ Менандеръ. Назначеніе его было, вѣроятно, только временное, такъ какъ, спустя не болѣе полугода, на его мнсто назначенъ былъ свиты Его Величества генералъ-маіоръ В. И. Назимовъ. Мейнандеръ, поэтому, не оставилъ послѣ себя ровно никакихъ воспоминаній. Если память мнѣ не измѣняетъ, то объ Мейнандерѣ разсказывали, что онъ участвовалъ во многихъ битвахъ, но ни разу не былъ раненъ — какое обстоятельство вызывало въ насъ удивленіе и толки.
Назимовъ пріѣхалъ къ намъ, въ Брестъ, въ маѣ мѣсяцѣ 1853 года. Помню, какъ-будто сейчас, я его въ первый разъ увидѣлъ въ классѣ на эзаменѣ русскаго языка.
Первое впечатѣніе, произведенное на насъ генераломъ Назимовымъ, совсѣмъ не соотвѣтствовало тому представленію, которое у насъ сложилось о немъ, по дошедшимъ до насъ слухамъ. Намъ разсказывали, что Назимовъ очень строгій, что онъ возьметъ насъ «въ лапы» и усилитъ розочную расправу, нѣсколько поослабшую послѣ смерти Гельмерсена. Между тѣмъ, явившись въ корпусъ, онъ насъ просто очаровалъ. Въ то время Назимову было лѣтъ за пятьдесятъ: средняго роста, сѣдой, нѣсколько сутуловатый и безъ той военной выправки, которою отличались всѣ военные того времени. Лицо у него было типично-русское; такія лица мнѣ впослѣдствіи приходилось встрѣчать и среди помѣщиковъ, и среди крестьянъ сѣверныхъ губерній. Но такого выраженія глазъ, какое было у Назимова, удавалось мнѣ встрѣчать рѣдко. Еслибы всѣ глаза такъ смотрѣли, то добрыхъ людей на свѣтѣ было бы много больше. И дѣйствительно, В. И. Назимовъ былъ необыкновенно добрый и сердечный человѣкъ, и искренно любилъ насъ. Въ высшей степени религіозный, онъ не пропускалъ ни одной обѣдни и, въ случаяхъ особенной важности, передъ смотрами, экзаменами, передъ выходами въ лагерь, онъ всѣхъ насъ крестилъ.
Не дѣлая никакихъ особыхъ перемѣнъ въ личномъ составѣ учителей и воспитателей, Назимовъ, въ короткое время, умѣлъ такъ поста
