я имѣлъ несчастіе вѣрить этому человѣку. Четыре года спустя я удостовѣрился въ этой ужасной истинѣ и горько, горько раскаявался, что не воспользовался въ это время моимъ отъ него удаленіемъ.
Былъ еще подобный случай въ началѣ турецкой войны. Это было въ іюлѣ 1828 года въ Краіовѣ, въ малой Валахіи. По какому-то ничтожному обстоятельству, онъ впалъ въ припадокъ вспыльчивости и насказалъ мнѣ непріятностей и даже дерзостей, совершенно не заслуженно, несмотря на то, что я, будучи и отряднымъ и генеральскимъ адъютантомъ, лѣзъ изъ души и ни днемъ, ни ночью не имѣлъ покоя. Я дотого былъ оскорбленъ невыносимою несправедилвостью, что тутъ же принесъ ему всѣ, бывшія у меня, служебныя бумаги и съ растерзаннымъ сердцемъ высказалъ мое прощаніе. Оно мнѣ памятно, и, кажется, было въ этомъ родѣ: «Богъ съ вами, ваше сіятельтво, вы дотого меня обижаете, что я рѣшаюсь лучше стать въ рядахъ солдатъ простымъ офицеромъ и искать смерти въ бою, чѣмъ нести подобную службу. Позвольте мнѣ ѣхать въ главную квартиру, и черезъ часъ меня не будетъ въ Краіовѣ. Я не имѣю покровителей. Все мое упованше на Бога. Ему вручаю и судьбу мою и жалобу. Ему и вы отдадите отчетъ. Прощайте на вѣки»…
Подобное изъясненіе, выраженное съ чувствомъ глубокаго огорченія, тронуло его до слезъ. Выслушавъ меня въ молчаніи, онъ подошелъ ко мнѣ съ непритворною печалью и сказалъ: «И ты хочешь оставить меня тогда, когда ты болѣе всего мнѣ нуженъ? Не оставляй мнея и не сердись на меня: грѣхъ тебѣ будетъ». Его печаль побѣдила мою рѣшимость, и я остался.
Наконецъ, вотъ еще фактъ, оправдавшій его угрозу, изложенную выше, и выразившій гео доброжелательство.
При открытіи польской войны, пріѣхалъ къ нему въ Кишиневъ для свиданія родной братъ его, князь Михаилъ Дмитріевичъ, назначенный тогда начальникомъ штаба 1 пѣх. корпуса. Этотъ прекрасный человѣкъ и славный генералъ зналъ меня по собственнымъ отзывамъ своего брата, князя Петра Дмитревича, за отличнаго и способнаго офицера, и всгеда оказывалъ мнѣ особенное вниманіе. Увидѣвши меня, онъ изумился, замѣтивъ по адъютантскому мундиру, что я не въ гвардіи, и, обратясь къ своему брату, сказалъ:
— Братъ, что это значитъ, твой Дубецкій не въ гвардіи? Пусти его ко мнѣ, и мы свое возьмемъ; нужно только испросить Высочайшее разрѣшеніе, на основаніи приказа, послѣдовавшаго на дняхъ 1).
1) Приказъ былъ такого рода: Если адъютанты генераловъ, не состоящихъ въ войскахъ дѣйствующей арміи, пожелаютъ участвовать въ войнѣ съ согласія своихъ генераловъ, то таковыхъ прикомандировывать на время войны къ штабамъ и генералитету дѣйствующей арміи, испросивъ предварительно Высочайшее соизволеніе.
