вался. Я помню, кровь бросилась мнѣ въ голову, и я не могъ оторвать глазъ отъ зрѣлища, дѣйствительно поразительнаго. Но надо было сохранять прличіе, тѣмъ болѣе, что старый и неуклюжій Адбель, повидимому привыкшій уже къ такимъ видѣніямъ, не обращалъ на нихъ никакого внимані и прдолжалъ тащить меня къ дверямъ танцовальной залы.
Когда мы приблизились къ ней, Адбель предупредилъ меня, что войти туда никакъ не возможо и что только можно взглянть туда незамѣтнымъ образомъ. Съ этими словами онъ пріотворилъ нѣсколько одну изъ половинокъ дверей, ведущихъ въ залу, и пригласилъ меня смотрѣть въ образовавшуюся такимъ образомъ между половинками дверей щель. Я припалъ къ ней и увидѣлъ огромную залу, по стѣнамъ которой разставлены были воспитанницы въ такихъ же точно невыносимыхъ костюмахъ, какой я изобразилъ выше, и дѣлали различныя движенія, въ которыхъ подниманіе ногъ на разные манеры стояло на первомъ планѣ. По срединѣ залы стоялъ какой-то господинъ, вѣроятно учитель, и выкрикивалъ различныя команды, команды, по которымъ безчисленное множество ногъ, отбрасываемыхъ въ одну сторону, мгновенно начинали отбрасываться въ другую. Я, впрочемъ, недолго смотрѣлъ на этотъ рндкій для постороняго спектакль. Онъ даже и немного интересовалъ мнея, потому ли, что воспитанницы, выровненныя и установленныя по стѣнамъ, не представляли уже такого потрясающаго эффекта, какъ двѣ или три воспитанницы, мелкавшія, въ ихъ соблазнительныхъ костюмахъ, съ едва прикрытыми трико формами, среди сторожей и разнаго сброда, или уже чувства мои, опраженныя первымъ видѣніемъ, неспособны были воспринять другаго, стольк же сильнаго, впечатлѣнія. Во всякомъ случаѣ я понималъ, что трусливый Адбель оказалъ мнѣ, своего рода, большую услугу, и я горячо благодарилъ его. Нѣтъ сомнѣнія, что въ Петербургѣ нашлись бы люди, котовые охотно бросить тысячи за то, что по милости и трусости этого господина я видѣлъ даромъ.
Наконецъ къ числу выгодъ тогдашняго моего положеншя должно отнести также право посѣщать театральную церковь, гдѣ я могъ виднть старшихъ воспитанницъ школы, выводимыхъ на выставку, и плотоядные взоры, бросаемые на нихъ старыми ловеласами, во
