Анны, извѣстно было Долгорукимъ и другимъ, что нѣкоторымъ уменьшеніе власти монаршей противно было, яко сіе оказалось, что Павелъ Ивановичъ Егузинскій, генералъ-прокуроръ, зять же канцлера Гаврила Ивановича Головкина, послалъ тайно отъ себя офицера Петра Спиридоновича Сумарокова съ письмомъ, увѣщающимъ герцогиню Курляндскую не подписывать посланныя къ ней съ князь Василіемъ Лукичемъ пункты. Сіе письмо было онымъ княземъ Долгоруковымъ поймано, и онъ посланнаго немилосердо самъ билъ; о такомъ писаніи сообщилъ въ московской вельможъ совѣтъ, который и намѣрялся Павла Ивановича немедленно казнить; но предложенія князь Григорія Алексѣевича Долгорукова (зачеркнуто: «превозмогло»), чтобъ таковую счастливую перемѣну кровію подданнаго не обагрять, и онъ, впредь до рѣшенія, посаженъ былъ подъ жестокую стражу.
Сказалъ я уже выше, что духъ благородной гордости и твердости упалъ въ сердцахъ знатнорожденныхъ россіанѣхъ; и тако, хотя великая часть ощущала неудовольствіе, но никто ни къ чему смѣлому приступити не дерзалъ. Однако, естли не точно пользою отечества побуждены, то собственными своими видами, нашлися такіе, которые предпріяли разрушить сіе установленіе. Ѳеофанъ Прокоповичъ, архіепископъ Новгородскій, мужъ исполненный честолюбія, хотѣлъ себѣ болѣе силы и могущества пріобрѣсти; Василій Никитичъ Татищевъ, человѣкъ разумный и предпріятельный, искалъ своего счастія; князь Антіохъ Дмитріевичъ, человѣкъ ученый, предпріятельный, но бѣдный, по причинѣ перворожденія брата своего князя Дмитрія Дмитріевича, искалъ себѣ и почестей и богатства, которое и надѣялся симъ чрезъ умыселъ свой противу установленія получить и тѣмъ достигнуть еще до желанія его жениться на княжнѣ Варварѣ Алексѣевнѣ Черкасской, дочери и наслѣдницѣ князь Алексѣя Михайловича Черкасскаго, богатѣйшаго изъ россійскихъ благородныхъ. Сіи три, связанные дружбою, разумомъ и своими видами, учинили свое расположеніе для разрушенія сдѣланнаго Долгорукими узаконенія. Они, во-первыхъ, открылись въ семъ князь Алексѣю Михайловичу Черкасскому, человѣку, весьма недовольному Долгорукими, а паче за причиненныя ими оскорбленіи князь Никитѣ Юрьевичу Трубецкому, его шурину. Сей человѣкъ, молчаливый, тихій, коего разумъ никогда ни въ вели-
