новскаго, скрыла отъ меня это обстоятельство изъ опасенія огорчить меня.
Жилось у Степанова не совсѣмъ худо, съ меньшимъ братомъ его Владиславомъ я рисовалъ, деревья въ особенности. Кромѣ того постоянными посѣтителями были капитанъ лейбъ-гвардіи Егерскаго полка Тиличеевъ, весьма умный и образованный человѣкъ; полковой докторъ Садовскій, Сергѣй Николаевичъ Муравьевъ (Тимей), усердно занимавшійся философіей, и наконецъ Янненко. Фортепьяно не было, но шла дружеская, живая бесѣда.
Петръ Степановъ былъ въ отлучкѣ и часть квартиры его, а именно комната разрисованная чертовщиной и каррикатурами на шахматномъ бѣломъ и черномъ полѣ самимъ Николаемъ Степановымъ, отдана имъ была на время одному изъ офицеровъ л.‑г. Егерскаго полка. У него была бульдошка, которая вела себя не хорошо, такъ что каждое утро употребляли скребницу для очищенія комнаты, а потомъ на той же скребницѣ курили, чтобы уничтожить зловоніе[1]. У Степанова бывали также по временамъ знакомые литераторы, какъ-то: Филимоновъ, Бенедиктовъ и Бернетъ.
Одна изъ резолюцій Петра Великаго 1719 г. Съ учрежденіемъ штатсъ-конторы и съ опредѣленіемъ штатнаго положенія для каждаго отдѣльнаго управленія, Петръ запретилъ отпускать деньги на расходы сверхъ опредѣленія штатной суммы. Дворцовая канцелярія получала деньги на покупку съѣстныхъ припасовъ и напитковъ для императора изъ суммъ штатсъ-конторы. Въ 1719 г. вся назначенная по штату сумма истощилась, а, между тѣмъ, необходимо было закупать провизію слишкомъ на 3000 р. Дворцовая контора заявила штатсъ-конторѣ, что у нея денегъ налицо ничего нѣтъ. Штатсъ-контора представила объ этомъ императору Петру и онъ на докладѣ подписалъ: „выдать для того, что не ѣтчи быть нельзя“. (Изъ дѣлъ штатсъ-конторы кн. № 4. Архивъ М. Ю.).
- ↑ Рукою Кукольника приписано: „Къ чему это нужно?“ А рукою Глинки „А почему и нѣтъ?“.
