Россiя! тебя готовы загнать, погубить чиновники, только бы не нарушить нумерацію: 1, 2, 3, 4 и такъ далѣе...
До Иркутска былъ назначенъ въ наши провожатые квартальный офицеръ Орелъ и два жандарма, уцѣлѣвшіе отъ роковой катастрофы. Этотъ Орелъ былъ мокрая курица, человѣкъ добрый и лѣнивый, личность совершенно противоположная фельдъ- егерю Чернову. Мы ѣхали, какъ хотѣли мы; останавливались тамъ, гдѣ мы хотѣли и сколько хотѣли. Въ этотъ переѣздъ мы нѣсколько отдохнули и поправились здоровьемъ. По прибытіи, насъ помѣстили въ острогъ, обширное каменное зданіе. Губернаторъ Цейлеръ, человѣкъ благородный, насъ посѣтилъ и постарался не словомъ, а дѣломъ исполнять всѣ наши просьбы. Насъ расковали, сводили въ баню и доставили случай даже прочитать нѣкоторыя газеты. Послѣ претерпѣнныхъ лишенiй это было истинное наслажденіе. Но то наслажденіе, которое онъ, по своей добротѣ, доставилъ намъ съ братомъ Николаемъ, я никогда не забуду. Ввечеру, въ послѣдній день предъ нашимъ отправленіемъ изъ Иркутска, онъ пришелъ къ намъ и объявилъ по секрету, что брата Александра привезли и что онъ дозволяетъ эту послѣднюю ночь провести вмѣстѣ съ нимъ. О, какая ночь! Мы увидѣли его съ Матвѣемъ Ивановичемъ Муравьевымъ. Ихъ везли изъ Шлиссельбурга, куда помѣстили временно до собранiя полной партіи. Братъ описывалъ намъ свою жизнь въ крѣпости Фортславѣ. Имъ было не худо потому только, что тамъ не было такого богоугоднаго заведенія, въ родѣ Алексѣевскаго равелина или Шлиссельбурга, почему они всѣ могли быть вмѣстѣ и дѣлить горе вмѣстѣ. О Шлиссельбургѣ онъ воспоминалъ съ ужасомъ, проведши тамъ только два дня, и когда мы ему разсказали всѣ ужасы нашего положенія, то онъ, перекрестившись, сказалъ: «Благодарю тебя, Создатель, что ты меня избавилъ отъ этого: я бы съ своимъ характеромъ непремѣнно сошолъ съ ума». Передъ разсвѣтомъ мы простились. Онъ выпросилъ у меня на память нѣмецкую библію, а мнѣ далъ «Parnasso italiano». Прощальный поцелуй былъ послѣднимъ въ этомъ мiрѣ.
Быль декабрь 1827 г. Ангара катила страшную шугу. Сообщенiе черезъ Байкалъ было невозможно, и насъ отправили въ Читу кругоморскою дорогою, верхомъ. Провожатымъ нашимъ былъ квартальный офицеръ Петровъ, прекурьезное существо. Это была
