меня учить по-испански, а матушка его — танцовщица, учила Иванова мимикѣ.
26-го декабря 1830 года миланскіе жители и мы съ нетерпѣніемъ ждали открытія театровъ. Импрезаріи двухъ театровъ: большого театра La Scala, и малаго Carcano вступили въ соперничество. Impresario перваго, надѣясь на привычку миланской публики посѣщать его, какъ обычное мѣсто сборища публики, приобрѣлъ только одну хорошую пѣвицу: Guidetta Grisi, сестру знаменитой впослѣдствіи Джульетты Гризи. Въ маленькомъ же театрѣ Саrсаnо пѣли: Паста, Рубини, Галли и другіе, а какъ maestro, участвовали Беллини и Доницетти. Иванову нанято было кресло (stalle d’orchestre) въ Каркано въ одномъ изъ первыхъ рядовъ; а я въ томъ же театрѣ пользовался ложею d'avant scène нашего посланника при сардинскомъ дворѣ, графа Воронцова-Дашкова, который съ Штеричемъ приѣхалъ въ Миланъ для развлеченія.
Для открытія театра дали первое представленіе оперы Доницетти: «Анна Болена». Исполненіе мнѣ показалось чѣмъ-то волшебнымъ, въ оперѣ участвовали: Рубини, Паста (которая дѣйствительно отлично выполняла всю роль Анны Болены, въ особенности послѣднюю сцену), Галли, Орланди и т. д. Такъ какъ изъ нашей ложи d'avant scène не ускользали самые нѣжные sotto voce, которые впрочемъ Рубини не доводилъ еще тогда до такой нелѣпой степени, какъ впослѣдствіи, то я утопалъ въ восторгѣ, и тѣмъ болѣе, что въ то время я еще не былъ равнодушенъ къ virtuosité, какъ теперь.
Изъ другихъ оперъ я помню: «La Semiramide» Rossini; «Romeo е Giulietta» — Zingarelli; «Gianni di Calais» Donizetti. Въ концѣ карнавала явилась наконецъ всѣми ожидаемая Sonnambula Беллини. Несмотря на то, что она появилась поздно, не взирая на завистниковъ и недоброжелателей, опера эта произвела огромный эффектъ. Въ немногія, данныя до закрытія театровъ, представленія Паста и Рубини, чтобы поддержать своего любимаго maestro, пѣли съ живѣйшимъ восторгомъ: во второмъ актѣ сами плакали и заставляли публику подражать имъ, такъ что въ веселые дни карнавала видно было, какъ въ лодкахъ и креслахъ безпрестанно утирали слезы. Мы, обнявшись
