е. Епископ Виктор к этому времени оказался уже на скамье подсудимых. Следствие установило, что епископ Виктор еще недавно, при Колчаке, был его близким сотрудником в качестве чиновника при Министерстве народного просвещения. После падения Колчака, когда по видимому погибли его генеральские надежды, он пользуется своими связями с бежавшим из Томска епископом Анатолием и через несколько месяцев формального пребывания в монашеском сане возводится в сан епископа, назначается на эту должность в Томск патриархом Тихоном и принимается искоренять крамолу.
Само собою разумеется, что ревнители епископа Виктора в своем священном гневе на новаторов не скупились, "а характеристики. По адресу Блинова и других сыпались эпитеты: «Иуда-предатель» и др. Священник Блинов ответил воззванием. Воззвание это настолько характерно для нашей эпохи, и притом оно является настолько красноречивым по своей литературной форме, что мы приводим его целиком:
"К вам обращаюсь я, презренный вами и оплеванный, с Иудой-предателем сравненный.
К вам обращаюсь я, во время тяжких испытаний христа-голодающего бросившим и повесившим его на позорный крест, на вселенское великое посмеяние, на позорное, страшное распятие.
К вам, рыщущие за толстыми карманами, за наживой, за приобретением куска хлеба, забывшие и не исповедующие на деле христа, бессовестно его великим именем прикрывающиеся.
К вам — хищникам, лицемерам и обманщикам, прикрытым черной рясой и сутаною, я возвышаю горячий, полный негодования голос свой:
«Очнитесь вы, судьбой придавленные, духовным гнетом все закованные.
Взгляните вы на Русь великую, великую Русь христианскую, и из пучин, на гребнях плещущихся мощных волн вы увидите великое рождение новой жизни человечества.
Прислушайтесь, прислушайтесь, вы, пришибленные, как в страшных стонах и муках, в слезах и крови рождает великая Россия новое человечество — богочеловечество.
А зло великое, всечеловеческое, так разъярено, так сгущено в своих пресыщенных, черных разорванных тучах, так сильно заглушает раскатами грома раздавшийся отчаян- ный крик рожденного, так ослепляет блещущими, мечущимися молниями новую христову правду, что готово беспощадно задушить, уничтожить, запутать, заковать новое, „светлое, в райской радости покоящееся милое красавца- дитя, полное великой любви божией, о которой так стосковалось, так измучилось в ожиданиях искалеченное человечество!
