службы, которая служится в пасхальную ночь, и совсем не напоминают евангельских текстов и библии.
Вот все, что я могу сказать об этом. Верно одно, — у нас конечно идет очень быстрое уменьшение количества церквей. В некоторых районах это заметно сильно, в других не так заметно. У нас есть такие старые города, как Арзамас, Муром, Кашин, Переяславль, Кострома, Ярославль, в которых церквей было очень много. Если их теперь закрывают или сносят, то потому, что они очень часто мешают движению и никому уже не нужны. Вы можете видеть на Арбатской площади такую картину. Если в прошлом году все движение загораживала церковь, то теперь, когда ее сняли, стало очень просторно для движения, и нет тех увечий и смертельных катастроф, которые там часто бывали из-за тесноты движения. И население относится к этому очень хорошо. Кое-кто конечно — десятки отживающих старушек, десятка два-три профессиональных нищих, которые кормились около этой церкви, — вероятно возмущается. Но проходит полгода или год, церковь срыта, на месте церкви разбит сквер или устроено какое-либо полезное учреждение, и население не только не высказывает какого-либо неудовольствия, а, наоборот, очень довольно, что сняли такое бесполезное и даже вредное учреждение, как церковь, и создали полезное для народа культурное учреждение.
Вопрос. Находится ли ввоз библии из-за границы под запретом?
Ответ. Товарищи, у нас вообще свободного ввоза из-за границы каких бы то ни было товаров нет. Как вы знаете, у нас есть монополия внешней торговли, и всякий ввоз из-за границы без специального разрешения конечно у нас невозможен.
Это относится и к библии. А библия вовсе не такой хороший товар, чтобы мы могли делать для него исключение. Во всяком случае, я знаю, что неоднократно разрешался ввоз библии, и в довольно больших количествах, по нескольку десятков тысяч. У нас разрешалось несколько раз печатание библии в стране. Особое издание библии разрешалось и сектантским организациям, но конечно такого распространения библий, как это делалось раньше библейскими обществами, у нас теперь нет. Я помню, когда я был на каторге, к нам пришел миссионер, говорил он по-английски, и переводчик нам разъяснил, что
