думе «левый» октябрист Капустин жаловался на отход трудовых масс от религии.
Он говорил:
«Если мы обратимся к народной жизни, к жизни сельского населения, то сейчас, теперь мы видим печальное явление — колеблется религиозная жизнь, колеблется величайшая, единственная основа нравственного строя населения... Чем заменить понятие греха, чем заменить... указание совести? Ведь не может же быть, чтобы это было заменено понятием классовой борьбы и прав того или другого класса. Это печальное понятие, которое вошло в жизнь нашего обихода» (Ленин, Собр. соч., т. XIV, стр. 81).
Вот когда уже колебалась религия в массах — больше 20 лет тому назад: когда массы увидали, как в 1905 г. царское правительство расстреливало народные толпы, несмотря на то, что во главе шел священник Гапон (который впоследствии оказался провокатором и слугой охранного отделения), несмотря на то, что эти люди пели «Спаси, господи, люди твоя» и несли хоругви и церковные знамена, когда крестьяне и рабочие в первую революцию увидали, что самые справедливые их требования попираются, а с амвонов несется проповедь оправдания всех этих гнусных преступлений, — доверие к церкви и религии заколебалась, массы правильно стали заменять поповские сказки о «совести» палачей понятиями классовой борьбы.
А что произошло потом? Совершилась величайшая революция. Конечно мы не ожидали, что впереди этой революции пойдут священники. Это верно, что они идут только впереди мертвых. Церковники выступили решительно против революции.
Разве мы не знаем об Иисусовых и богородичных полках, которые создавались в армиях генералов Колчака, Дутова и др., когда священники и монахи брались за оружие и винтовки и шли против рабочих и крестьян Советского Союза? Разве мы не знаем, как благословляли и приветствовали интервенцию священники, когда приходила белая армия, как их встречали хлебом и солью и колокольным звоном, как избавителей?
Именно эта роль церкви как тормоза социалистической революции, роль церкви как тормоза науки, роль ее как враждебной силы в нашей классовой борьбе — вот что заставило нас
