В Якутске, когда свершилась Февральская революция, в 1917 г., на одном народном собрании, я помню, старый якут спрашивал присутствующего на собрании священника: отчего так случилось, что вы идете позади революции? И один старый якутский учитель ответил на это: разве вы когда-нибудь видели, чтобы духовенство шло впереди живых — оно идет только впереди мертвых (аплодисменты). И вот этот поход, который сейчас во всей Европе, во всем мире разворачивается, разве это не есть поход церкви впереди умирающего капиталистического мира (аплодисменты), разве это не есть начало торжественных похорон по первому разряду этого капиталистического строя?
Я отвечу на вопрос — существовала ли у нас до революции свобода совести? Было бы бесчестным сказать, что у нас существовала свобода совести при Победоносцеве, при так называемом «святейшем синоде», где сидели жандармы в рясах, давившие вся- кую живую мысль. 21 год тому назад в 3-й Государственной думе обсуждался вопрос о церкви и религии, и вот епископ Евлогий, наш общий знакомый, организатор погромов, а теперь белогвардейский батько, уполномоченный при Деникине в период гражданской войны, этот епископ Евлогий выступал с запросом в 3-й Государственной думе в 1909 г. В статье Владимира Ильича «Классы и партии в их отношении к религии и церкви» вы прочтете изложение прений, которые были тогда в Государственной думе по вопросу о церкви.
«13 мая епископ Евлогий прочел в думе «постановление думского духовенства»: «Православное думское духовенство в подавляющем большинстве находит»... что во имя «первенствующего и господствующего положения православной церкви» недопустимы ни свобода проповеди для старообрядцев, ни явочный порядок открытия старообрядческих общин, ни наименование старообрядческих духовных лиц священнослужителями» (Ленин, Собр. соч. т. XIV, стр. 78).
Вот какая существовала «свобода совести» — даже нельзя было допустить свободы проповеди для старообрядцев, нельзя было позволить называть их священников
