без большого труда восстановлены. В Спасских воротах разворочены часы. Внутри Кремля — пробоины на Николаевском дворце, где засел виновный в кровопролитии штаб, где была главная квартира восставших юнкеров, — благодарите их за эти разрушения. Снаряды перелетали и не долетали: попорчен угол Чудова монастыря, что ближе к церкви «Двенадцати апостолов», и попорчена немного самая церковь. Повреждения здесь легко поправимы. Успенский, Архангельский, Благовещенский соборы остались совершенно невредимыми, точно так же как колокольня Ивана Великого. В городской думе поврежден угол, откуда стреляли из пулеметов. Скажу больше, именно солдаты наши охраняли, сберегли все ценности, хранящиеся в Кремле. Когда юнкера оставили Кремль, все было брошено на произвол судьбы: тогда незначительное число солдат и красногвардейцев заняло все посты около этих сокровищ, и ни один кирпичик не был унесен из Кремля.
Да, мы не в белых перчатках совершали революцию. Не в белоснежных ризах мы вышли из нее. Тяжелый труд, неимоверное напряжение сил потребовалось от нас. Мы были с народом в дни его борьбы, в дни, когда поражение сторожило его, мы остаемся с ним в дни его побед и всегда будем с народом. Мы жалеем больше людей, чем камни. Народ отвернется от вас, фарисеи и лицемеры, проливающие сейчас крокодиловы слезы о незначительных повреждениях кремлевских зданий. Вы забыли свою же собственную проповедь, что «не человек существует ради субботы, а суббота — ради человека».
Товарищи солдаты, рабочие и крестьяне! Вы, живые свидетели нашей борьбы, вы, участники ее, идите по всем городам и селам, идите всюду и скажите правду; и скажите вы этим лжецам и лицемерам:
«Вы жалеете камни, а не жалели людей».
