к войне. Нет никакого сомнения в том, что события в Китае откроют глаза многим и многим десяткам миллионов людей на роль религии в борьбе рабочего класса. И действительно с глаз рабочего класса спадает религиозная пелена, которая мешала ему бороться. Рабочим говорили: христос терпел, и ты должен терпеть. От этого религиозного дурмана он теперь освобождается, освобождаются и сотни миллионов людей колониальных и полуколониальных стран.
Вы можете конечно сказать, что это все происходит в Китае, в Америке и других странах, где царит капитал, у нас же церковь отделена от государства, духовенство не имеет государственной силы, — чем же религия может нам мешать? Служители церкви у нас — свободные «художники». Никто их на государственном жаловании не содержит; каждому гражданину предоставляется свободный выбор: хочешь верить — верь, не хочешь — не верь. Но из этого было бы совершенно ошибочно делать вывод, что религия у нас не мешает борьбе рабочего класса за социализм.
Я напомню ряд фактов, имевших место за последние десять лет. В семнадцатом году, когда мы совершили революцию, в Москве заседал церковный собор, тот самый церковный собор, который избрал Тихона патриархом. Вы помните, как тогда Тихон издал воззвание, в котором заявил, что он анафемствует большевиков. Нам, большевикам, эта анафема настроения не испортила, с нами от этого ничего не случилось, но вот для тех, кто верит попам, это кое-что значило. Однако крестьяне, даже верующие, несмотря на анафему большевикам, пересилили свой «божий страх» и взяли землю у помещиков, землю, которую дала им большевистская революция. В гражданской войне мы видели духовенство в роли передового застрельщика борьбы против рабочего класса и крестьянства: в армии Колчака и в других армиях организовывались специальные отряды, которые назывались «Иисусовыми полками» или «полками богородицы». Тут тоже можно было бы порасказать очень много интересного. Я знаю случай, когда крестьяне Алтайской губернии, партизаны, взяли в плен отряд, состоявший из монахов и попов, который входил в армию Колчака. Они выбрали человек 5 поголосистей и оставили их для служения в церквах, а остальным решили снять головы. Вы видите, как в крестьянстве все перемешалось:
