Церковь, земля и революция 1917 г.
Девять лет тому назад волны февральско-мартовской революции смели трон самодержавного царя, поколебали власть крупных землевладельцев, но не уничтожили их власти, потому что оставили в их руках землю. Буржуазия пыталась поставить плотины против нового подъема революционной волны. Партии меньшевиков, эсеров и кадетов вместе старались над постройкой этой плотины. Керенский в союзе с капиталистами и помещиками старался остановить дальнейшее движение революции на полдороге. Духовенство всячески помогало им в этом. Да и могло ли быть иначе? Ведь речь шла далеко не о пустяке: в 1905 г. земельная собственность одной только православной церкви достигала 2 миллионов 611 635 десятин земли. На каждого монаха, на каждую монахиню приходилось около 40 десятин земли. Большинство монастырей имело от 500 до 1 000 десятин земли, а некоторые, как Соловецкий (66000 десятин), Кожеозерский (25000), Саровская пустынь (26000), были крупнейшими поместьями.
Белое духовенство имело перед революцией более 2 миллионов десятин земли, причем 671 духовное лицо имело 48 000 десятин, т. е. более чем по 70 десятин на 1 лицо, 589 лиц имело от 100 до 1 000 десятин, или в среднем около 250 десятин на 1 лицо, а 26 духовных лиц имело по 1840 десятин на брата.
Таким образом перед революцией 1917 г. среди православного духовенства был довольно велик слой людей, которые по классовому своему положению заинтересованы были в сохранении помещичьего землевладения.
Если прибавить к этому огромные доходы монастырей и белого духовенства (по самым скромным подсчетам денежный доход за требы доходил до 20 миллионов руб. золотом) и то, что по смете святейшего синода и местных епархий ежегодно собиралось не менее 90 миллионов рублей золотом, тогда понятно будет, могли ли церкви, могло ли духовенство радоваться февральско-мартовской революции.
Нет: церковь ненавидела революцию, не благословениями, а проклятиями встретила она ее.
