Перед ним монастырь латынский,
На стенах латынские монахи
Поют латынскую обедню.
Перед ним вавилонская башня,
На самой на верхней (?), на макушке
Сидит его старая старуха.
На старухе сарачинская шапка
На шапке венец латынский,
На венце тонкая спица,
На спице Строфилус птица.
Но старухе не понравилось быть «римскою папой»:
Не хочу я быть Римскою папой,
А хочу быть Владычицей Морскою.
Пушкин не успел разработать эти многочисленные наброски антирелигиозных мотивов. К сожалению, его наследники — поэты не сделали и десятой доли (если не считать произведений Д. Бедного) того, что сделал А. С. Пушкин для антирелигиозной пропаганды.
Пушкин жил среди антисемитов. Антисемитизм в России сильно был тогда распространен среди высших кругов. Даже Михаил Бакунин во всю свою жизнь не мог избавиться от этого антисемитизма. Но прочтите у Пушкина волнующую картину еврейской хижины, начало незаконченной поэмы, где Пушкин в теплых, любовных тонах и образах рисует старика за библией, и плачущую над пустой колыбелью мать, и глубоко погруженного в думу юношу, и старушку, готовящую скромный ужин. Такую картину мог писать в то время только поэт, которому дороги были все народы России, «всяк сущий в ней язык».
Много тревоги причинила церкви «Гавриилиада» Пушкина. После «Кандида» и «Орлеанской девственницы» Вольтера «Гавриилиада» Пушкина, несомненно, — одно из самых сильных в мире литературных произведений, направленных острием своим против церковной религиозной идеологии. Острое лезвие сатиры камня на камне не оставляет от евангельских сказаний о непорочном зачатии. Трудно сказать, на какое армянское предание ссылается поэт, но он дает в «Гавриилиаде» совершенно новую трактовку этого евангельского мифа о непорочном зачатии. Несомненно, что Пушкин использовал свое обширное знакомство с античной мифологией — грече-
