писал Магницкий, — новая идея — разум человеческий. Богословие сего идола — философия. Жрецы его — славнейшие писатели разных веков и стран. Началось поклонение идолу разума. Мрак философии затемнил опять свет христов».
По отношению к такого рода мракобесию «Вакхическая песнь» Пушкина, прославляющая солнце разума, бессмертного ума перед бледной лампадой церковной мысли, является, конечно, дерзким вызовом, объявлением войны между солнцем разума и тьмой религиозного, церковного учения.
Пушкина влекли к себе народные сказания, в которых всякая «нечистая сила» занимает большое место. Из сборника «Песни западных славян» он переводил сказание «Федор и Елена», где рассказывается о том, как враги околдовали Елену и она, скушав заколдованную сливу, — забеременела черной жабой. Этот мотив мы потом встретим и в «Сказке о царе Салтане», где ненавистницы царицы убеждают царя Салтана, что его жена родила «не мышенка, не лягушку, а неведому зверюшку». В песне «Марко Якубович» старый знахарь (калуер) убеждает целую деревню, что в смерти ребенка виноват вурдалак, и вся деревня идет за старцем на могилу прохожего, разрывают могилу и находят в могиле, полной крови, живого вурдалака. Вурдалак на глазах у всех выскакивает из могилы, а затем появляется то в виде великана, то в виде цесарского рекрута, то в виде карлика малого. Поэт передает эти «страшные рассказы» без всяких комментариев, как бы говоря этим: видите, какие верования поддерживаются веками в народе, как страшная сеть самых темных суеверий опутывает сознание народа.
Пушкин очень часто возвращается к мистическим суеверным настроениям своих современников и героев. Он рисует мир, населенный бесами («Зимняя дорога»), привидениями («Пиковая дама»), ведьмами («Гусар») и т. п. В «Евгении Онегине» он пишет:
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
