В другой эпиграмме, посвященной религиозной и распутной ханже графине Орловой, Пушкин писал:
Благочестивая жена
Душою богу предана,
А грешной плотню
Архимандриту Фотию.
Взаимоотношения реакционнейшего попа Фотия с графиней Орловой — своего рода распутинщина того времени, о которой говорили тогда не меньше, чем о распутинщине при Николае II, — дали повод А. С. Пушкину для другой ядовитой эпиграммы «Разговор Фотия с гр. Орловой»:
«Внимай, что я тебе вещаю:
Я телом евнух, муж душой».—
«Но что ж ты делаешь со мной?» —
«Я тело в душу превращаю».
Конечно, в полнозвучной гамме поэтического творчества поэта и в ранний период его жизни и к концу его пути можно найти и религиозные мотивы. Но эти мотивы звучат нередко фальшиво, в них чувствуется не только натянутость, но и неискренность. Сам Пушкин писал об этом в письме Чаадаеву 19 октября 1836 г.: «Религия совершенно чужда нашим мыслям, нашим привычкам… но об этом не следовало говорить». И в этом же письме Пушкин спрашивает Чаадаева: «Читали ли вы третий № „Современника“? Статья о Вольтере написана мною»[1].
Если принять во внимание, что Пушкин писал это за год до смерти, когда на смертном одре он исповедовался и причащался, то можно представить себе, с какой болью он выполнял эти религиозные обряды, чтобы не оскорбить окружающих в эти последние минуты своей жизни. И как трудно было ему сдерживать в себе свое действительное отношение к религии и церкви!
А. С. Пушкин оставил нам в наследство огромное количество сатирических стихотворений, высмеивающих обрядность церкви. Надо иметь в виду, что эти стихотворения нередко были формой не только и не столько антиклерикальной, сколько политической сатиры в более
- ↑ А. С. Пушкин, Сочинения, т. III, переписка под ред. и с примечаниями В. И. Саитова, 1911 г., стр. 389. Пушкин пишет Чаадаеву по-французски. Французский текст в письмах Пушкина в данной статье дается в переводе. Курсив мой. — Ем. Я
