| ВАР | — 22 — | ВАР |
ное повелѣніе, Карлъ, какъ это бываетъ обыкновенно послѣ всѣхъ подобныхъ припадковъ съумасшедшаго изступленія, погрузился въ какое-то отчаянное безчувствіе. Онъ предоставилъ матери и придворнымъ заняться приготовленіемъ убійствъ; самъ пошелъ въ кузницу, устроенную подъ его комнатами, взявъ съ собой короля Наваррскаго и нѣкоторыхъ вельможъ, роздалъ имъ по обыкновенію работу, и ковалъ, не обнаруживая ни малѣйшаго волненія, часовъ за девять или за десять до развязки. Чудно устройство души человѣческой!
Екатерина, оставшись предсѣдательницею кроваваго совѣта, раздала тотчасъ роли. Гюизы взяли на себя произвесть народное волненіе и начать убійствомъ адмирала. Таваннъ, именемъ короля собралъ около полуночи капитановъ гвардіи передъ ратушу и, открывъ имъ планъ, убѣдилъ дѣйствовать частію угрозами, частію обѣщаніемъ наградъ. Знакомъ къ началу дѣйствій положенъ былъ благовѣстъ къ заутренѣ на башнѣ церкви Св. Германа Оссеррскаго, этого несчастнаго храма, которому и въ наши дни (1831) суждено было дать знакъ къ одной изъ бѣшеныхъ сценъ, составляющихъ всегдашнюю исторію Парижа. При первомъ ударѣ колокола, приказано было освѣтить всѣ окна факелами, запереть улицы цѣпями, захватить всѣ площади и перекрестки, чтобы не дать средства спастись обреченнымъ жертвамъ. Чтобы въ темнотѣ различать своихъ, всѣ католики должны были перевязать бѣлымъ платкомъ лѣвую руку и выставить бѣлый крестъ на шляпѣ. Главные, наиболѣе ненавистные вожди партіи осуждены пасть первые. Пощада выговорена была только Наваррскому королю и принцу Конде по уваженію къ ихъ крови, да еще маршаламъ Дамвилю и Монморанси, изъ которыхъ послѣдній, только что возвратившійся изъ Англіи, жилъ по болѣзни въ деревнѣ. Никто изъ заговорщиковъ не смыкалъ глазъ во всю эту ночь, которая называется Варѳоломеевскою, потому что въ слѣдующій день, 24 августа, совершается память апостола Варѳоломея. На этотъ разъ, это былъ день воскресный.
Роковой часъ приближался. Припадки ярости, возобновившись въ королѣ отъ безпокойнаго ожиданія, быстро смѣнялись порывами раскаянія. Три раза отмѣнялъ онъ свое приказаніе, и три раза давалъ его снова. Послано было четвертое повелѣніе остановиться; но уже было поздно.
На башнѣ Св. Германа ударили въ колоколъ, и въ ту жъ минуту раздались выстрѣлы. Герцогъ Гюизъ стояль уже на сторожѣ съ герцогами Ангулемомъ и д’Омалемъ, своимъ братомъ. Услышавъ нетерпѣливо ожидаемый знакъ, они бросились къ дому несчастнаго адмирала. Стражи, застигнутые въ расплохъ, были изрублены; двери отбиты именемъ короля. Старикъ былъ разбуженъ шумомъ и встрѣтилъ убійцъ, сидя въ креслахъ. — «Ты, Колиньи?» вскричалъ одинъ Нѣмецъ, по имени Бемъ, пажъ стараго герцога Гюиза, смерть котораго приписывали адмиралу. — «Я!» отвѣчалъ онъ мужественно. — Бемъ вонзилъ въ него шпагу, съ словами «Заплати жъ, злодѣй, за кровь моего господина, которую ты пролилъ!» — «Ахъ, простоналъ Колиньи, хотя бъ отъ человѣка привелось погибнуть этой сѣдой бородѣ, а не отъ презрѣннаго негодяя!» — Другіе подоспѣли на помощь и дорубили старика. Трупъ его выброшенъ былъ въ окошко на улицу, гдѣ находились Гюизы и Ангулемъ. Послѣдній, чтобъ удостовѣриться, точно ли это адмиралъ, обтеръ своимъ носовымъ платкомъ кровь съ его лица, и когда увидѣлъ знакомыя черты, оттолкнулъ трупъ ногою. Въ немъ еще оставались признаки жизни; руки судорожно хватались за стѣну. Чернь бросилась на него, потащила по улицамъ и, насытившись яростью, бросила на берегу рѣки.
Отсюда кровожадный тріумвиратъ, сопровождаемый губительной толпой, бросился къ дому Ла-Рошфуко. Несчастный не за долго предъ тѣмъ воротился изъ дворца, гдѣ игралъ и ужиналъ съ королемъ. Услышавъ шумъ и требованіе отворить двери отъ имени короля, онъ подумалъ, что Карлъ вздумалъ надъ нимъ пошутить. Его изрубили со всѣми домашними, прежде чѣмъ онъ могъ образумиться. За тѣмъ убійцы хлынули къ Монгомерри, особенно ненавидимому Дворомъ. Но уже тревога распространилась, жертва успѣла спастись, не смотря на взятыя мѣры. Герцогъ Гюизъ пришелъ въ такое бѣшенство, что узнавъ о взятой имъ дорогѣ, поскакалъ за нимъ въ слѣдъ, сопровождаемый стами тремя всадниковъ, гнался во весь опоръ, уморилъ подъ собою лошадь, но принужденъ былъ воротиться безъ успѣха, истребивъ только на дорогѣ всѣхъ отсталыхъ его слугъ. Монго-
