| АНѲ | — 397 — | АНѲ |
scriptions et belles lettres) (1777) отрывокъ изъ сочиненія Анѳимія, содержащій въ себѣ задачи механическія и діоптрическія.
АНѲИМЪ, третій и послѣдній лжеархіерей раскольничій, при крещеніи названный Андреемъ. Онъ былъ сынъ простаго казака; родился на Хопрѣ, въ Михайловской станицѣ, около 1710 года; учился грамотѣ въ Кременскомъ Вознесенскомъ монастырѣ, гдѣ на 20 году и постриженъ въ монахи. На 27 году своего возраста онъ преданъ былъ гражданскому суду за мятежническіе поступки, и скованный отправленъ въ Московскую контору тайныхъ розыскныхъ дѣлъ, по рѣшенію которой наказанъ кнутомъ съ вырваніемъ ноздрей и сосланъ въ Оренбургъ. Тамъ попался онъ въ плѣнъ къ Киргизъ-Кайсакамъ; ему удалось уйти отъ нихъ на Яикъ, гдѣ онъ, по его показанію, въ 1749 принялъ схиму. Въ 1747 онъ ушелъ оттуда, скитался нѣсколько времени съ другими бѣглыми монахами, по Дону; но тамъ былъ пойманъ съ нѣкоторыми изъ своихъ товарищей. У нихъ найдены воровскіе паспорты, риза и епитрахиль. Скитаясь по Дону, Анѳимъ написалъ къ тамошнимъ жителямъ окружное письмо, въ которомъ возмущалъ ихъ противъ господствующей Церкви, и упрекалъ въ несоблюденіи правилъ Св. Отецъ и въ житіи по своему обычаю. Съ Дону намѣренъ онъ былъ пробраться въ Кіевъ, а оттуда до Стародуба. Все это показалъ онъ въ сдѣланномъ ему допросѣ. Въ 1750 удалось ему бѣжать изъ тюрьмы и пробраться въ Польскія владѣнія къ раскольникамъ. Близъ мѣстечка Гомля, въ слободѣ Борской, лжеархійрей Анѳиногенъ поставилъ его въ архимандрита, а въ 1753 купилъ онъ было себѣ за 20 червонцевъ у того же Анѳиногена званіе епископа (см. Анѳиногенъ). Но когда сей послѣдній бѣжалъ и вступилъ въ жолнеры, то Анѳимъ отправился странствовать на югъ. Вскорѣ перебравшись за Днѣстръ, онъ явился близъ Хотина въ слободѣ Липованскихъ, или Липовенскихъ раскольниковъ, Вѣтренкѣ, гдѣ распустилъ слухъ, будто онъ былъ рукоположенъ во епископа Браиловскимъ Греческимъ Митрополитомъ Даніиломъ. Кубанскіе казаки, услышавъ о появленіи сего новаго мнимаго архіерея, пригласили его къ себѣ для освященія нѣсколькихъ церквей, и хотя нѣкоторые изь нихъ, не признавая его за владыку, чуть было его не убили; но онъ умѣлъ овладѣть довѣренностію большей части изъ нихъ, и поставилъ имъ двухъ епископовъ, которые, въ свою очередь, возвысили его на степень архіепископа. Во время странствій его по Польскимъ областямъ, сопутствовали ему двѣ дѣвки, одна дочь секретаря, другая купца, коихъ онъ постригъ и назвалъ діаконисами, еще старуха, возведенная имъ въ игуменьи, и нѣсколько другихъ людей. Вся шайка въ 1754 была задержана однимъ Польскимъ бискупомъ и посажена въ тюрьму. Но вскорѣ Анѳима выкупили раскольники, которые однако же чрезъ нѣкоторое время чуть было его не убили за какія-то нововведенія. Наконецъ, онъ принужденъ былъ почти безвыѣздно нѣсколько лѣтъ жить скрытно въ Вѣтренкѣ, тѣмъ болѣе, что и Ясскій Митрополитъ далъ по всей своей епархіи приказаніе ловить его, съ тѣмъ, чтобы обрить ему бороду и сослать на соляныя работы. Не смотря на все это, Анѳимъ умѣлъ не токмо постоянно поддерживать духовную власть свою на Волощинѣ и въ земляхъ Крымскаго Хана на Кубани, но присвоилъ себѣ таковую же и въ Ясской митрополіи. Величая себя архіепископомъ Кубанскимъ и Хотинскимъ и всего православія, онъ успѣлъ снискать себѣ покровительство Порты, оть которой получилъ фирманъ на построеніе церкви въ Вѣтренкѣ, и съ жалобами на непокорность ему раскольниковъ относился къ Патріарху Константинопольскому. Въ 1756 писалъ онъ къ Ясскому Митрополиту доношеніе, въ которомъ, какъ будто сь безкорыстнымъ намѣреніемъ, представлялъ ему о злѣ раскола, распространившагося въ его митрополіи, даже до Кракова, и выставляя себя вездѣ какъ полномочнаго и строгаго преслѣдователя сего зла, и ходатая за православіе, просилъ его содѣйствія въ искорененіи онаго, и запрещенія раскольничьимъ попамъ распоряжаться, безъ его вѣдома, въ дѣлахъ Церковныхъ. Но вскорѣ положенъ былъ предѣлъ его честолюбивымъ видамъ. Россійское правительство начало его требовать, какъ бѣглеца, изъ подъ стражи; между самими раскольниками распространилась молва о его самозванствѣ, о его безнравственной жизни, и негодованіе на него скоро обнаружилось со всѣхъ сторонъ. Вѣтковцы и Кубанцы писали на Волощину, первые чтобы не принимать его, потому что онъ простой монахъ, а послѣдніе совѣтовали
