| АНД | — 281 — | АНД |
Мстислава, который покорилъ Кіевъ, вступила въ область Новгородскую. Опустошивъ все ва пути, Суздальцы подошли подъ самый городъ: три дни длился упорный бой подъ городскими стѣнами, на четвертый, ослабѣвшіе уже Новгородцы, увидѣвъ, что непріятельская стрѣла вонзилась въ поставленную на стѣнѣ икону Богоматери, что икона обратила ликъ свой къ городу и слезы падали съ нее на фелонь Архіепископа, ободренные чудомъ, ринулись изъ воротъ, врѣзались въ самый непріятельскій станъ, и союзное войско, смятое, разсѣянное, побѣжало и едва не погибло отъ голода. Цѣлыя толпы плѣнныхъ приведены въ Новгородъ, и десятокъ Суздальцевъ продавался по гривнѣ, такое множество было ихъ!.. Пораженіе было ужасно, и могло грозить Андрею разрушеніемъ замысловъ его на Сѣверъ; но обстоятельства помогли ему: въ Новѣгородѣ открылся голодъ; защитникъ свободы Новогородской, Романъ, разсорившись съ Вѣчемъ, уѣхалъ; Новогородцамъ нуженъ былъ миръ съ Андреемъ, и они получили его, заключивъ оный на всей своей волѣ; только Андрей вытребовалъ отъ нихъ, чтобы они приняли къ себѣ Княземъ Рюрика Ростиславича, брата изгнаннаго ими прежде Ростиславова сына. Тутъ Андрей началъ явно покровительствовать Ростиславичамъ (Роману, Рюрику, Давиду и Мстиславу Храброму, сыновьямъ умершаго Мстиславича), можетъ быть, опасаясь ихъ. Но смерть Глѣба Кіевскаго (1171) перемѣнила отношенія. Мстиславъ Храбрый, не дожидаясь назначенія Кіеву Князя отъ Андрея, привелъ туда дядю своего, двоюроднаго Андреева брата, Владиміра Мстиславича. Великій Князь наслалъ ему повелѣніе оставить Кіевъ немедленно; но Владиміръ умеръ черезъ три мѣсяца, и Андрей принялся опять за прежнюю политику съ Ростиславичами: слегка упрекалъ ихъ въ своеволіи, увѣрялъ въ своей любви и дружбѣ, и отдавалъ Кіевъ старшему изъ нихъ, Роману. Все было мирно, какъ вдругъ второй изъ Ростиславичей, Рюрикъ, сидѣвшій въ Новѣгородѣ, началъ управлять самовластно, разсорился съ Вѣчемъ, смѣнилъ по своимъ видамъ Посадника, и бѣжалъ. Новогородцы стали просить у Андрея сына; Андрей далъ имъ Юрія, и тутъ, опираясь уже на власть свою, сталъ въ вольномъ Новѣгородѣ открыто дѣйствовать противъ Ростиславичей; распустилъ слухъ, что брать его Глѣбъ (бывшій Князь Кіевскій) отравленъ былъ ядомъ по приказанію Ростиславичей, что убійцы до сихъ еще поръ живутъ у нихъ, и требовалъ ихъ выдачи. Ростиславичи клялись въ невинности обвиняемыхъ и сказали, что не выдадутъ ихъ. Раздраженный симъ Андрей велѣлъ Роману выѣхать изъ Кіева, а брату своему Михаилу, занять его мѣсто. Романъ повиновался; но братья его (Давидъ, Рюрикъ и Мстиславъ) взяли Кіевъ, подинъ изъ нихъ (Рюрикъ, бывшій прежде въ Новѣгородѣ) сдѣлался Кіевскимъ Княземъ. Туть всѣ Ростиславичи стали дружно готовиться на бой съ Андреемъ, укрѣпляли Вышгородъ, гдѣ хотѣли защищаться, и смѣло ждали грозы изъ Суздаля. Является мечникъ (см. это слово) Андреевъ, называетъ ихъ мятежниками, приказываетъ Рюрику оставить Кіевъ и ѣхать въ Смоленскъ, Давиду въ Берладъ, а Мстиславу, почитавшемуся виновникомъ возмущенія, предстать передъ лице Великаго Князя въ Суздалѣ. Мстиславъ, въ ярости, велѣлъ выстричь послу и голову и бороду, и обезчещеннаго такимъ образомъ отправилъ обратно въ Суздаль. Наступила рѣшительная минута. Андрей собралъ до 50,000 войска изъ Суздальцевъ, Новогородцевъ, Рязанцевъ, Смолянъ, Черниговцевъ и Сѣверянъ, и отправилъ его, подъ главнымъ начальствомъ Черниговскаго Князя Святослава Всеволодовича, къ Кіеву. Ростиславичи, слыша о приближеніи такой огромной рати, разбѣжались. Въ Вышегородѣ остался одинъ Мстиславъ. Суздальское войско двинулось на него; но, не смотря на свою многочисленность, семь недѣль не могло одолѣть слабаго Вышегорода: одни изъ союзныхъ Андрею Князей, жаловались на его властолюбіе и сражались неохотно; другіе искали только собственныхъ своихъ выгодъ; а Князья Черниговскій и Луцкій (Ярославъ, братъ бывшаго Князя Кіевскаго Мстислава Изяславича) тайно сносились съ Мстиславомъ, и каждый просилъ себѣ Кіева. Мстиславъ обѣщалъ обоимъ, привлекъ ихъ къ себѣ, и вдругъ, вспомоществуемый Княземъ Луцкимъ, сдѣлалъ вылазку, напалъ на союзниковъ, разсѣялъ ихъ, и отдалъ Кіевъ Князю Луцкому. Андрей, услышавъ о происшедшемъ подъ Вышегородомъ, не смѣлъ ничего предпринять: положиться было не на кого (сынъ его Мстиславъ не задолго до того умеръ), а самъ онъ, слабый, дряхлый, давно уже отвыкъ отъ меча; въ горести винилъ во
