Огланомъ, сыномъ Дурджи. Съ этого времени улусъ (удѣлъ) Джагатаевъ раздѣлился на двѣ династіи: въ Кашгарѣ и восточномъ Туркистанѣ правили особые ханы (см. Кашгаръ); въ Мавераннергѣ, послѣ Кабуль-Шаха, царствовалъ около 1368 Адиль-Султанъ-ханъ; потомъ Суюргатмышъ-Огланъ (1369—1388), и наконецъ сынъ его Махмудъ-ханъ (1388—1397). Въ это время Тамерланъ овладѣлъ всѣмъ Мавераннегромъ. Но еще и до Тамерлана ханы Джагатайскаго улуса, или Синей Орды, пользовались только титуломъ и благоговѣніемъ, должнымъ роду великаго Чингисхана: вся власть была въ рукахъ сильнѣйшихъ правителей, изъ среды которыхъ вышелъ и самъ Тамерланъ, который не счелъ нужнымъ назначать впредь верховнаго хана изъ роду Чингиса. Впослѣдствіи, когда потомки Тамерлана раздѣлили между собою всѣ оазисы Мавераннегра, въ Ташкендѣ, на берегахъ Сыръ-дерьи, явилась снова тѣнь Джагатайскаго хана изъ племени Чингиса: эти государи строго соблюдали весь этикетъ двора своего знаменитаго предка и гордились именемъ Монголовъ, хотя и они и всѣ ихъ подданные говорили по-Турецки и уже не знали Монгольскаго языка, изъ котораго нѣсколько фразъ сохраняли они въ памяти для торжественныхъ случаевъ. Въ Мавераннегрѣ называли ихъ «Монгольскими-ханами», Могуль-ханъ. Они царствовали въ Ташкендѣ до начала XVI вѣка, когда Шахъ-бахтъ, Шайбекъ или Шейбани, предводитель Узбековъ и потомокъ Батыева сына Шейбани-хана, основателя династiи хановъ Сибирскихъ, не покорилъ Бухары, Самарканда и всего Мавераннегра и не прогналъ изъ него всѣхъ потомковъ и Джагатая и Тамерлана. См. Ташкендъ, Могуль-ханы, Тамерланъ, Баберъ, Узбеки.
ДЖАГАТАЙ, или Чагатай, Jagathay, Djagatai, Tchagatay, Zagatay, второй сынъ Чингисхана. Онъ получилѣ въ удѣлъ отъ отца страны, извѣстныя на Востокѣ подъ названіемъ Мавераннегра, а у древнихъ и новѣішихъ Европеіцевъ подъ названіеvъ Трансоксіаны, или За-Оксусчины. Этотъ удѣлъ обнималъ всѣ земли лежащія къ сѣверу отъ Оксуса, Джейхуна (Gihon) или Аму-дерьи, то есть, нынѣшнія Бухарію, Хиву, Хшаръ, Бедехшанъ, Кабулъ, Андеджанъ, или прежнюю Фергану, Ташкендъ, Кокендъ, или Коканьи и прочія оазисы по Сыръ-дерьѣ сюда же принадлежали нынѣшняя Киргизская Степь, часть Сибири между Оренбургомъ и Алтаемъ, Кашгаръ, Яркендъ и Уйгурія. Все это составляло улуси Чагатай, «удѣлъ Джагатаевъ», или Синюю Орду. Сдѣлавшись правителемъ этихъ земель въ 1240 году, Джагатай назначилъ своею столицею Бишбалыкъ, городъ на берегахъ рѣки Или; впрочемъ онъ мало жилъ въ немъ, и почти всегда находился при дворѣ старшаго брата своего, Хагана Угедая, или Октая, который, въ качествѣ прямаго наслѣдника Чингисхана, почитался верховнымъ владыкою всей имперіи Монголовъ. Джагатай мало занимался дѣлами правленія: онъ ввѣрилъ ихъ своему родственнику Карашаръ-Нойону, сыну Сугуджина, предку Тамерлана. Карашаръ-Нойонъ въ особенности прославился усмиреніемъ мятежной секты Тарабіяновъ. Основатель ея, Махмудъ Тараби, родомъ изъ Тараба, небольшаго города, верстахъ въ двадцати отъ Бухары, собравъ сильную шайку изъ своихъ приверженцевъ, овладѣлъ Бухарою и привелъ въ ужасъ ханскихъ полководцевъ. Карашаръ самъ принялъ начальство надъ войскомъ, и послѣ смерти Мухаммеда Тараби, убитаго въ одномъ сраженiи, выгналъ бунтовщиковъ изъ Бухары и принудилъ смириться. Скоро послѣ того Джагатай умеръ, въ 1242 году: ему наслѣдовалъ сынъ его, Есуменге, или какъ нѣкоторые пишутъ Бисумекай-ханъ.
ДЖАГАТАЙСКІЙ ЯЗЫКЪ. Такъ называютъ восточное нарѣчіе Турецкаго языка, которое имѣетъ большое сходство съ Казанскимъ Татарскимъ нарѣчіемъ. Настоящее названіе его на мѣстѣ есть Тюрки, или Турки, и одни только оріенталисты, по примѣру Оттоманскихъ Турковъ, называютъ этотъ языкъ Джагатайскимъ, потому что онъ употребляется въ Джагатаѣ: слово, подъ которымъ неправильно разумѣютъ одинъ только Мавераннегръ. По свидѣтельству Бабера (въ Баберъ-наме), самый чистый языкъ Тюрки или, если угодно, Джагатайскій, сохранялся въ области Андеджанѣ (Ферганѣ). Съ этимъ языкомъ смѣшиваютъ теперь Турецкое нарѣчіе Узбековъ, которое весьма близко къ нему. Нынѣшній Джагатайскій языкъ, то есть, собственно языкъ Узбековъ, раздѣляется преимущественно на нарѣчія Бухарское и Хивинское; оба они далеко уступаютъ въ чистотѣ Андеджанскому, или пре-
