сились, чтобы были богатые, богатые обѣщали кормить всѣхъ тѣхъ, которые не въ состояніи будутъ прокормить себя ни на счетъ своего имущества, ни трудомъ своихъ рукъ». Если онъ спроситъ: «значитъ вы тоже обѣщали это»?, я отвѣчу; «безъ сомнѣнія; я хозяинъ надъ имуществомъ, которое проходитъ черезъ мои руки, только подъ условіемъ, которое связано съ собственностью».
Выслушавъ эту рѣчь — а мы видѣли какимъ образомъ ее можно сдѣлать понятной для ребенка — другой, а не Эмиль, захотѣлъ-бы. пожалуй, подражать мнѣ и вести себя какъ богатый человѣкъ: въ подобномъ случаѣ я помѣшалъ-бы ему по крайней мѣрѣ продѣлывать это открыто; я предпочелъ бы, чтобы онъ похитилъ у меня мое право, и подавалъ бы милостыню втайнѣ. Это обманъ, свойственный его возрасту, и единственный, который я бы простилъ ему.
Я знаю, что всѣ эти добродѣтели, усвоенныя изъ подражанія, — добродѣтели обезьяны, и что доброе дѣло лишь тогда является морально добрымъ, когда дѣлается, какъ таковое, а не потому, что другіе его дѣлаютъ. Но въ такомъ возрастѣ, когда сердце еще ничего не чувствуетъ, нужно заставлять дѣтей подражать тѣмъ поступкамъ, къ которымъ вы хотите ихъ пріучить, въ ожиданіи того времени, когда они будутъ въ состояніи поступать съ разборомъ и изъ любви къ добру. Человѣкъ — подражатель, да и животное тоже; страсть къ подражанію въ естественныхъ условіяхъ хорошо направлена; но она вырождается въ порокъ въ обществѣ. Обезьяна подражаетъ человѣку, котораго боится, и не подражаетъ животнымъ, которыхъ презираетъ; она считаетъ хорошимъ то, что дѣлаетъ существо, лучшее, чѣмъ она. Напротивъ, среди насъ наши арлекины всякаго рода подражаютъ хорошему, чтобы унизить его, чтобы сдѣлать его смѣшнымъ; они стараются, въ сознаніи своей низости, поравняться съ тѣмъ, что лучше ихъ; или, если они пытаются подражать тому, чѣмъ восхищаются, то въ выборѣ предметовъ видѣнъ ложный вкусъ подражателей: они болѣе хотятъ импонировать другимъ, или вызвать апплодисменты своему таланту, чѣмъ сдѣлаться лучшими или мудрѣйшими. Основа подражанія въ нашей средѣ вытекаетъ изъ вѣчнаго желанія выйти за предѣлы самого себя. Если мнѣ удастся мое предпріятіе, у Эмиля, конечно, не будетъ этого желанія. Намъ придется слѣдовательно обойтись безъ кажущагося блага, къ которому оно можетъ приводить.
Углубите всѣ правила вашего воспитанія, вы убѣдитесь, что всѣ они безсмысленны въ особенности въ томъ, что касается добродѣтели и нравовъ. Единственный моральный урокъ, приличествующій дѣтству и важнѣйшій во всякомъ возрастѣ, это — никогда никому не дѣлать зла. Самое предписаніе дѣлать добро, если оно не подчинено этому, становится опаснымъ, ложнымъ, противорѣчивымъ. Кто не дѣлаетъ добра? всѣ его дѣлаютъ, злой, какъ и всѣ остальные; онъ дѣлаетъ счастливымъ одного насчетъ сотни несчастныхъ; отсюда-то и вытекаютъ всѣ наши бѣдствія. Самыя возвышенныя добродѣтели имѣютъ отрицательный характеръ; онѣ же и самыя трудныя, потому что лишены показной стороны и возвышаются даже надъ столь сладкимъ для сердца человѣческаго удовольствіемъ, отпустить другого довольнымъ нами. О, сколько добра неизбѣжно дѣлаетъ себѣ подобнымъ тотъ изъ нихъ, если только есть такой, кто никогда не дѣлаетъ имъ зла! Какой отвагой души, какой силой характера дол-
