данный твоихъ министровъ. А твои министры, — они кто такіе? подданные своихъ чиновниковъ, своихъ любовницъ, лакеи своихъ лакеевъ. Берите все, отнимайте все, а затѣмъ сыпьте деньги пригоршнями; сооружайте баттареи пушекъ; воздвигайте висѣлицы, колеса; издавайте законы, указы; умножайте шпіоновъ, солдатъ, палачей, тюрьмы, кандалы: жалкіе людишки, на что вамъ все это? изъ-за этого вамъ не станутъ лучше служить, васъ не будутъ меньше обкрадывать, меньше обманывать, вы не сдѣлаетесь болѣе абсолютными. Вы вѣчно будете говорить: Мы желаемъ; и вѣчно будете дѣлать то, чего желаютъ другіе.
Только тотъ исполняетъ свою волю, кто не нуждается для этого въ чужихъ рукахъ: отсюда слѣдуетъ, что первое изъ всѣхъ благъ не власть, а свобода. Истинно свободный человѣкъ хочетъ только того, что можетъ; и дѣлаетъ то, что ему угодно. Вотъ мое основное правило. Остается только приложить его къ дѣтству, и всѣ правила воспитанія будутъ вытекать изъ него.
Общество сдѣлало человѣка болѣе слабымъ, не только тѣмъ, что отняло у него право располагать своими силами, но и въ особенности, тѣмъ, что сдѣлало ихъ недостаточными для него. Вотъ почему его желанія умножаются вмѣстѣ съ его слабостью; и вотъ что составляетъ слабость дѣтства въ сравненіи съ возрастомъ взрослаго. Если взрослый человѣкъ сильное сушество, а ребенокъ существо слабое, то не потому что у перваго больше абсолютной силы, чѣмъ у второго; а потому, что первый естественно можетъ самъ удовлетворять своимъ потребностямь, тогда какъ второй не можетъ. Итакъ, у человѣка должно быть больше воленій, а у ребенка больше фантазій; этимъ выраженіемъ я обозначаю всѣ желанія, которыя не являются истинными потребностями и могутъ быть удовлетворены только съ помощью другого.
Я указалъ причину этой слабости. Природа помогаетъ ей посредствомъ отцовской и материнской привязанности: но въ этой привязанности можетъ быть свой излишекъ, свой недостатокъ, свои вредныя стороны. Родители, которые живутъ въ гражданскомъ быту, раньше времени вводятъ въ него ребенка. Надѣляя его потребностями, которыхъ онъ не имѣетъ, они не облегчаютъ его слабости, а увеличиваютъ ее. Они увеличиваютъ ее и тѣмъ, что предъявляютъ къ нему требованія, какихъ не предъявляла природа, подчиняя своимъ желаніямъ небольшой запасъ силъ, которымъ онъ обладаетъ для исполненія своихъ желаній, превращая съ той или съ другой стороны въ рабство взаимную зависимость, налагаемую на него его слабостью, а на нихъ ихъ привязанностью.
Разумный человѣкъ умѣетъ оставаться на своемъ мъстѣ; но ребенокъ, который не знаетъ своего, не сумѣлъ бы на немъ удержаться. Ему открываются среди насъ тысячи лазеекъ, чтобы сойти съ него; тѣмъ, которые воспитываютъ его, надо удерживать его на немъ, а это не легкая задача. Онъ не долженъ быть ни животнымъ, ни человѣкомъ, а ребенкомъ; нужно, чтобы онъ чувствовалъ свою слабость, но не страдалъ отъ нея; нужно, чтобы онъ зависѣлъ, но не повиновался; нужно, чтобы онъ спрашивалъ, но не командовалъ. Онъ подчиненъ другимъ только по причинѣ своихъ потребностей и потому, что они видятъ лучше, чѣмъ онъ, что ему полезно, что можетъ
