счастливый смертный, который живетъ въ мирѣ, сообразно своей. Человѣкъ очень силенъ, когда онъ довольствуется быть тѣмъ, что онъ есть; онъ очень слабъ, когда желаетъ возвыситься надъ человѣческок природой. Не воображайте же, что расширяя ваши способности, вы расширяете ваши силы; вы напротивъ уменьшаете ихъ, если ваша гордость расширяется больше, чѣмъ онѣ. Измѣримъ радіусъ нашей сферы и останемся въ центрѣ, какъ насѣкомое среди своей паутины: мы всегда будемъ удовлетворять самихъ себя и намъ никогда не придется жаловаться на нашу слабость; такъ какъ мы никогда не почувствуемъ ее.
Всѣ животныя обладаютъ какъ разъ тѣми способностями, какія необходимы для самосохраненія. Только человѣкъ обладаетъ излишними. Не странно ли, что этотъ избытокъ оказывается орудіемъ его несчастія. Во всякой странѣ руки человѣка стоятъ больше, чѣмъ его пропитаніе. Если бы онъ былъ достаточно благоразуменъ, чтобы считать этотъ излишекъ ни во что, онъ всегда имѣлъ бы необходимое, потому что никогда не имѣлъ бы ничего лишняго. Большія потребности, говорилъ Фаворинъ, порождаютъ большія состояния;: и часто лучшее средство доставать себѣ вещи, которыхъ лишенъ, это лишиться тѣхъ, которыми обладаешь 1). Работая съ цѣлью увеличить наше счастіе, мы превращаемъ его въ бѣдствіе. Всякій человѣкъ, который желалъ бы только жить, жилъ бы счастливо; слѣдовательно, онъ жилъ бы добродѣтельно; такъ какъ какую выгоду представляло бы для него быть злымъ?
Если бы мы были безсмертны, мы были бы крайне несчастными существами. Безъ сомнѣнія, умирать тяжело, но сладко надѣяться, что не будешь жить вѣчно и что лучшая жизнь положитъ конецъ бѣдствіямъ этой. Если бы намъ предложили безсмертіе на землѣ, кто 2) пожелалъ бы принять этотъ печальный подарокъ? Какое прибѣжище, какая надежда, какое утѣшеніе остались бы для насъ въ борьбѣ съ ударами судьбы и несправедливостями людей? Невѣжда, который ничего не предвидитъ, не особенно цѣнитъ жизнь и не особенно боится ее потерять; человѣкъ просвѣщенный видитъ болѣе цѣнныя блага, которыя предпочитаетъ этому. Только полузнаніе и ложная мудрость, продолжая наши виды до смерти и не далѣе, превращаютъ ее для насъ въ худшее изъ золъ. Необходимость умереть для мудраго человѣка только основаніе выносить тяготы жизни. Если бы онъ не быль увѣренъ, что лишится ея когда-нибудь, то сохранять ее стоило бы слишкомъ дорого.
Наши моральные недуги всѣ въ мнѣніи, за исключеніемъ одного, именно преступленія; но послѣднее зависитъ отъ насъ; наши физическіе недуги разрушаются или разрушаютъ насъ. Время или смерть наши лѣкарства; но мы страдаемъ тѣмъ болѣе, чѣмъ меньше умѣемъ страдать; и мы доставляемъ себѣ больше муки, стараясь исцѣлиться отъ болѣзней, чѣмъ испытали бы, если бы терпѣли ихъ. Живи сообразно природѣ, будь терпѣливъ и гони врачей; ты не избѣжишь смерти, но ты почувствуешь ее только разъ, тогда какъ они еже-
1) Noct. attic., lib. 9.. cap. 8.
2) Понятно, что я говорю здѣсь о людяхъ думающихъ, а не о всѣхъ вообще людяхъ.
