ваніе всегда быть выслушаннымъ есть тоже проявленіе своего рода власти; а ребенокъ не долженъ пользоваться никакой властью. Довольно того, что вы будете очень внимательно доставлять ему все необходимое; его дѣло постараться втолковать вамъ то, что не необходимо. Еще менѣе слѣдуетъ торопиться съ требованіемъ отъ него разговора; онъ сумѣетъ заговорить самъ, когда почувствуетъ надобность въ этомъ.
Замѣчено, правда, что тѣ, которые начинаютъ говорить очень поздно, никогда не говорятъ такъ ясно, какъ другіе; но не потому ихъ органъ остался несовершеннымъ, что они поздно начали говорить, а наоборотъ, они потому и начали поздно говорить, что родились съ несовершеннымъ органомъ; иначе почему бы они начали говорить позднѣе другихъ? Развѣ имъ предоставляется меньше случаевъ говорить или ихъ меньше побуждаютъ къ тому? Напротивъ, безпокойство, которое возбуждаетъ эта запоздалость, какъ только ее замѣтятъ, приводитъ къ тому, что съ ними гораздо болѣе возятся, стараясь заставить ихъ лепетать, чѣмъ съ тѣми, которые рано начинаютъ произносить слова; и это дурно направленное усердіе можетъ значительно способствовать невнятности ихъ рѣчи, которую, безъ этой торопливости, они успѣли бы болѣе усовершенствовать.
Дѣти, которыхъ черезчуръ торопятъ съ разговоромъ, не имѣютъ времени ни научиться хорошему произношенію, ни ясно понять то, что ихъ заставляютъ говорить: тогда какъ, если имъ предоставляютъ идти своимъ путемъ, они упражняются сначала надъ слогами, которые всего легче произнести; и присоединяя къ нимъ мало по малу какое нибудь значеніе, которое можно понять по ихъ жестамъ, даютъ вамъ свои слова, прежде чѣмъ воспримутъ ваши; вслѣдствіе этого они воспринимаютъ послѣднія лишь когда поймутъ ихъ. Не будучи заставляемы пользоваться ими, они начинаютъ замѣчать, какой смыслъ вы имъ предаете, и когда удостовѣрятся въ немъ, прини маютъ ихъ.
Величайшее зло торопливости, съ какою заставляютъ дѣтей говорить раньше времени, не въ томъ, что первыя рѣчи, съ которыми къ нимъ обращаются, и первыя слова, которыя они произносятъ, не имѣютъ никакого смысла для нихъ; а въ томъ, что они влагаютъ въ нихъ другой смыслъ, чѣмъ мы; мы же не умѣемъ замѣтить этого; такъ что, отвѣчая намъ повидимому вполнѣ точно, они говорятъ, не понимая насъ и оставаясь непонятыми нами. Подобными недоразумѣніями обусловлено обыкновенно изумленіе, въ которое насъ повергаетъ иногда ихъ заявленія, связываемыя нами съ идеями, которыхъ они вовсе не соединяютъ съ ними. Это невниманіе съ нашей стороны къ истинному смыслу, какой слова имѣютъ для дѣтей, кажется мнѣ причиной ихъ первыхъ заблужденій; а эти заблужденія, даже послѣ того какъ они исправлены, на всю жизнь оказываютъ вліяніе на ихъ складъ ума. Въ дальнѣйшемъ я не разъ буду имѣть случай пояснить это примѣрами.
Суживайте же елико возможно словарь ребенка. Очень неблагопріятнымъ обстоятельствомъ является то, что у него больше словъ, чѣмъ идей, и что онъ умѣетъ высказать больше вещей, чѣмъ можетъ думать. Я думаю, что одна изъ причинъ, въ силу которыхъ крестьяне
