можете вообразить ничего, кромѣ счастливыхъ любовниковъ, утопаюшихъ въ сладострастіи, какъ несовершенны еще ваши картины! Вы знаете только наиболѣе грубую половину; самыя сладкія прелести наслажденія ускользаютъ отъ васъ. О, кто изъ васъ видѣлъ когданибудь двухъ молодыхъ супруговъ, соединившихся при счастливыхъ условіяхъ, когда они оставляютъ брачную постель, и въ ихъ томныхъ и цѣломудренныхъ взорахъ выражается упоеніе сладкими удовольствіями, которыя они только что вкусили, милое спокойствіе невинности и очаровательная увѣренность въ томъ, что они будутъ принадлежать другъ другу до конца дней своихъ? Вотъ самый очаровательный предметъ, какой можетъ представиться сердцу человѣческому; вотъ истинная картина наслажденія; вы сотни разъ видѣли ее, не замѣчая; ваши огрубѣвшія сердца утратили способность любить ее. Софи, счастливая и тихая, проводитъ день въ объятіяхъ своей нѣжной матери: это отдыхъ очень пріятный послѣ ночи, проведенной въ объятіяхъ супруга.
Еще черезъ день я замѣчаю уже нѣкоторую перемѣну декорацій. Эмиль хочетъ казаться не совсѣмъ довольнымъ, но сквозь это притворное недовольство, я замѣчаю такое нѣжное вниманіе и даже такую покорность, что не предвижу ничего опаснаго. Что касается Софи, то она веселѣе, чѣмъ наканунѣ; я замѣчаю, что въ глазахъ ея свѣтится довольство; она очаровательна съ Эмилемъ; она почти поддразниваетъ его, къ его вящей досадѣ.
Эти перемѣны едва замѣтны, но онѣ не ускользаютъ отъ меня: я встревоженъ ими и распрашиваю Эмиля наединѣ; узнаю, что къ его великому сожалѣнію и несмотря на всѣ его настоянія, ему пришлось спать отдѣльно въ эту ночь. Властная дѣвушка поспѣшила воспользоваться своимъ правомъ. Происходитъ объясненіе: Эмиль горько жалуется, Софи шутитъ; но наконецъ, видя, что онъ готовъ разсердиться уже не на шутку, она бросаетъ на него взглядъ, полный кротости и любви, и, сжимая мнѣ руку, произноситъ только одно слово, но такимъ тономъ, который проникаетъ въ душу; неблагодарный! Эмиль такъ глупъ, что ничего не понимаетъ. Я понимаю; я удаляю Эмиля, чтобы поговорить и съ Софи наединѣ.
Я вижу, говорю я, причину этого каприза. Нельзя проявить большей деликатности, ни примѣнить ее такъ не кстати. Милая Софи, успокойтесь; я далъ вамъ въ супруги мужчину, не бойтесь считать его таковымъ: вамъ досталась первая любовь его молодости; онъ не расточалъ ее никому, онъ долго сохранитъ ее для васъ.
«Мнѣ нужно, мое милое дитя, объяснить вамъ виды, руководившіе мною при разговорѣ съ вами обоими третьяго дня. Вы, можетъ быть, усмотрѣли въ немъ только средство распредѣлять ваши удовольствія, чтобы сдѣлать ихъ болѣе длительными. О, Софи! онъ имѣлъ другую цѣль, болѣе достойную моихъ заботъ. Сдѣлавшись вашимъ супругомъ, Эмиль сдѣлался вашимъ главой, вамъ надлежитъ повиноваться ему, такъ рѣшила природа. Однако, когда женщина походитъ на Софи, то хорошо, если она будетъ руководить мужчиной, это опять-таки законъ природы; и вотъ для того-то, чтобы доставить вамъ такую же власть надъ его сердцемъ, какую его полъ даетъ ему надъ вашей личностью, я и сдѣлалъ васъ распорядительниц его удовольствій. Это будетъ стоить вамъ тягостныхъ лишеній, но вы будете
