важныхъ вещей — заинтересовать частное лицо въ ихъ обсужденіи, отвѣтить на слѣдующіе два вопроса; Какое мнѣ дѣло? и; Что я тутъ могу подѣлать? Мы позаботились о томъ, чтобы нашъ Эмиль оказался въ состояніи отвѣтить себѣ на оба эти вопроса.
Второе затрудненіе вытекаетъ изъ предразсудковъ дѣтства, изъ правилъ, въ которыхъ воспитываются, а главное изъ пристрастія авторовъ, вѣчно толкующихъ объ истинѣ, до которой имъ нѣтъ дѣла, и думающихъ только о своемъ интересѣ, о которомъ они остерегаются толковать. Народъ вѣдь не раздаетъ ни каѳедръ, ни пенсіоновъ, ни академическихъ креселъ: судите же, станутъ ли эти господа заботиться объ установленіи его правъ! Я устроилъ такъ, чтобы это затрудненіе не существовало для Эмиля. Онъ имѣетъ лишь смутное представленіе о томъ, что такое правительство; для него важно только найти самое лучшее; онъ не ставитъ своей цѣлью писаніе книгъ и если когда нибудь напишетъ, то не для того, чтобы угождать правительствамъ, а для того, чтобы установить права человѣчества.
Есть третье затрудненіе, болѣе внушительное съ вида, чѣмъ на дѣлѣ, котораго я не хочу ни разрѣшать, ни ставить, довольно того, что оно не пугаетъ моего рвенія; несомнѣнно, въ изслѣдованіяхъ этого рода не такъ важны большія дарованія, какъ искренняя любовь къ справедливости и искреннее уваженіе къ истинѣ. Итакъ, если вопросы о правленіи могутъ обсуждаться безпристрастно, то именно въ настоящемъ случаѣ или никогда.
Прежде чѣмъ наблюдать, нужно создать себѣ правила наблюденія: нужно создать себѣ масштабъ, къ которому относить находимыя нами мѣры. Наши принципы политическаго права являются этимъ масштабомъ. Наши мѣры — политическіе законы каждой страны.
Наши основныя положенія будутъ ясны, просты, заимствованы непосредственно изъ природы вещей. Они образуются изъ вопросовъ, которые мы обсудимъ между нами, и превратимъ въ принципы не прежде, чѣмъ они будутъ рѣшены съ достаточной убѣдительностью.
Напримѣръ, обратившись сначала къ естественному состоянію, мы изслѣдуемъ, родятся ли люди рабами или свободными, соединенными въ общество или независимыми; соединяются ли они добровольно или по принужденію; можетъ ли власть, соединяющая ихъ, образовать перманентное право, благодаря которому эта власть обязываетъ, даже когда она вытѣснена другой, такъ что со времени власти царя Немврода, который, говорятъ, подчинилъ ей первые народы, всѣ другія власти, уничтожившія ее, должны быть признаны несправедливыми и узурпаторскими, и нѣтъ болѣе законныхъ царей, кромѣ потомковъ Немврода или ихъ наслѣдниковъ; или по прекращеніи этой первой власти, смѣнившая ее, въ свою очередь обязываетъ и уничтожаетъ обязательство по отношенію къ первой, такъ что повиноваться обязательно лишь постольку, посколько къ этому вынужденъ, а разъ можешь оказать сопротивленіе, то этимъ самымъ избавляешься и отъ обязательства; въ этомъ послѣднемъ случаѣ право, повидимому, немного прибавляетъ къ силѣ и является простой игрой словъ.
Мы изслѣдуемъ, можно ли сказать, что всякая болѣзнь отъ Бога, и слѣдуетъ ли отсюда, что преступно приглашать врача.
Мы изслѣдуемъ также, обязуетъ ли совѣсть отдавать кошелекъ разбойнику, потребовавшему его отъ насъ на большой дорогѣ, хотя
