удобнымъ, и на пятый разъ тоже беремъ лошадей. Насъ ожидали; за полмили отъ дома мы замѣчаемъ на дорогѣ людей. Эмиль всматривается съ бьющимся сердцемъ; онъ приближается, узнаетъ Софи, соскакиваетъ съ лошади, мчится, летитъ, — онъ у ногъ любезной семьи. Эмиль любитъ хорошихъ лошадей; лошадь у него бойкая; очутившись на свободѣ, она мчится въ полѣ: я слѣдую за ней, настигаю ее не безъ труда, привожу. Къ несчастію Софи боится лошадей, я не рѣшаюсь приблизиться къ ней. Эмиль ничего не видитъ, но Софи тихонько сообщаетъ ему о затрудненіи, въ какое онъ поставилъ своего друга. Эмиль подбѣгаетъ ко мнѣ, сконфуженный, беретъ лошадей, остается позади, каждому свой чередъ. Онъ отправляется впередъ, чтобы отдѣлаться отъ лошадей. Принужденный, такимъ образомъ оставить Софи за собой, онъ уже не находитъ лошадь такимъ удобнымъ средствомъ передвиженія. Онъ возвращается запыхавшись и встрѣчаетъ насъ на полдорогѣ.
Въ слѣдующій разъ Эмиль не хочетъ брать лошадей. Почему? — спрашиваю я; мы можемъ взять слугу, который будетъ смотрѣть за ними. Ахъ! —говоритъ онъ — не слѣдуетъ такъ обременять почтенное семейство. Вы сами видите, что они готовы кормить всѣхъ, людей и лошадей. Правда — отвѣчаю я —-они отличаются благороднымъ гостепріимствомъ нуждающихся, Богачи, скупые въ своей пышности, даютъ помѣщеніе только друзьямъ; бѣдняки находятъ помѣщеніе для друзей и для ихъ лошадей. Пойдемте пѣшкомъ — говоритъ онъ — неужели у васъ не хватаетъ мужества на это, у васъ, который всегда такъ охотно раздѣляетъ утомительныя развлеченія своего ребенка. Съ величайшимъ удовольствіемъ, подхватываю я немедленно; тѣмъ болѣе, что, какъ мнѣ кажется, любовь вовсе не должна проявляться такъ шумно.
Приближаясь къ дому, мы встрѣчаемъ мать и дочь еще дальше отъ него, чѣмъ въ прошлый разъ. Мы летимъ стрѣлой. Эмиль весь въ поту: милая ручка удостоиваетъ отереть ему лицо платкомъ. Много лошадей переведется въ мірѣ, прежде чѣмъ мы соблазнимся еще разъ воспользоваться ими.
Однако же, довольно жестоко не имѣть никогда возможности провести вечеръ вмѣстѣ. Лѣто приходитъ къ концу, дни становятся короче. Что мы ни толкуемъ, намъ не позволяютъ возвращаться ночью; такъ что, если только мы не являемся съ утра, намъ приходится уходить почти тотчасъ же послѣ прихода. Наконецъ, жалѣя и тревожась о насъ, мать рѣшаетъ, что хотя приличіе не позволяетъ оставлять насъ на ночь въ домѣ, но мы можемъ найти убѣжище въ деревнѣ и ночевать тамъ иногда. При этихъ словахъ Эмиль бьетъ въ ладоши и трепещетъ отъ радости; а Софи, сама того не замѣчая, чаще, чѣмъ обыкновенно, цѣлуетъ мать въ этотъ день.
Мало-по-малу, сладость дружбы, фамильярность невинности, устанавливаются и закрѣпляются между ними. Въ дни, назначенные Софи или ея матерью, я прихожу обыкновенно вмѣстѣ съ моимъ другомъ, иногда же предоставляю ему идти одному. Довѣріе возвышаетъ душу, и не слѣдуетъ относиться къ взрослому, какъ къ ребенку; да и гдѣ былъ бы мой успѣхъ, если бы мой ученикъ не заслуживалъ моего уваженія? Мнѣ случается отправляться безъ него; тогда онъ печаленъ, но не ропщетъ, какая польза роптать? А потомъ, онъ знаетъ, что я иду не съ цѣлью вредить его интересамъ. Во всякомъ случаѣ,
