какъ онъ есть. Эта страсть, живущая только исключеніями и предпочтеніями, отличается отъ тщеславія лишь тѣмъ, что тщеславіе, требуя всего и не уступая ничего, всегда несправедливо, тогда какъ любовь, давая столько же, сколько требуетъ, оказывается уже въ силу этого чувствомъ, исполненнымъ справедливости. Къ тому же, чѣмъ она требовательнѣе, тѣмъ довѣрчивѣе; та же иллюзія, которая вызываетъ ее, дѣлаетъ ее податливой на убѣжденія. Если любовь безпокойна, то уваженіе довѣрчиво; а никогда еще любовь, лишенная уваженія, не существовала въ честномъ сердцѣ, потому что всякій любитъ въ томъ, кого онъ любитъ, только такія качества, къ которымъ питаетъ почтеніе.
Приведя все это въ ясность, можно съ увѣренностью сказать, на какого сорта ревность способенъ Эмиль; такъ какъ развѣ зародышъ этой страсти присущъ сердцу человѣческому, форма же ея опредѣляется единственно воспитаніемъ. Эмиль, влюбленный и ревнивый, не будетъ изъ за этого гнѣвнымъ, пасмурнымъ, недовѣрчивымъ, но деликатнымъ, чувствительнымъ и робкимъ, онъ будетъ болѣе встревоженъ, чѣмъ раздраженъ, онъ постарается завоевать расположеніе своей возлюбленной, а не угрожать своему сопернику; онъ устранитъ его, если это возможно, какъ препятствіе, не питая къ нему ненависти, какъ къ врагу; если онъ ненавидитъ его, то не потому, что тотъ имѣетъ дерзость оспаривать у него сердце, котораго онъ домогается, а потому, что подвергается дѣйствительной опасности потерять это сердце; у него нѣтъ глупой гордости, которая оскорбляется тѣмъ, что съ нимъ осмѣливаются вступать въ соперничество; понимая, что право предпочтенія основывается единственно на заслугахъ и что честь заключается въ успѣхѣ, онъ удвоитъ старанія понравиться и вѣроятно будетъ имѣть успѣхъ. Великодушная Софи, поддразнивая его любовь кое-какими тревогами, сумѣетъ ихъ успокоить, сумѣетъ вознаградить его; и соперники, которые терпѣлись только ради его испытанія, будутъ быстро устранены.
Но куда я зашелъ незамѣтно для самаго себя? О, Эмиль, что съ тобой сталось? Могу ли признать въ тебѣ моего воспитанника? Какъ низко ты упалъ! Гдѣ тотъ молодой человѣкъ, закаленный воспитаніемъ, который пренебрегалъ суровостями климата, обрекалъ свое тѣло на самые тяжелые труды и подчинялъ свою душу единственно законамъ мудрости; недоступный предразсудкамъ, страстямъ; любившій только истину, уступавшій только разуму и зависѣвшій только отъ самого себя? Нынѣ, изнѣженный праздной жизнью, онъ допускаетъ, чтобы женщины управляли имъ; ихъ забавы становятся его занятіями; ихъ желанія его законами; судьба его въ рукахъ молодой дѣвушки; онъ ползаетъ и гнется передъ ней; степенный Эмиль — игрушка ребенка!
Такова перемѣнчивость житейскихъ сценъ: каждымъ возрастомъ двигаютъ свои пружины; но человѣкъ всегда одинъ и тотъ-же. Въ десять лѣтъ имъ руководятъ пирожныя, въ двадцать любовница, въ тридцать удовольствія, въ сорокъ честолюбіе, въ пятьдесятъ скупость; когдаже устремляется онъ за мудростью? Благо тому, котораго приводятъ къ ней наперекоръ ему самому! Не все-ли равно, какимъ руководителемъ пользуются, лишь бы онъ приводилъ къ цѣли? Герои, сами мудрецы, платили эту дань слабости человѣческой; и
