могу въ этомъ сомнѣваться; она не только не избѣгаетъ меня, но находитъ удовольствіе въ моемъ обществѣ; когда я прихожу, она обнаруживаетъ радость, и сожалѣетъ, когда я ухожу; она ласково принимаетъ мое ухаживаніе; мои услуги повидимому пріятны ей; она удостоиваетъ меня совѣтовъ, иногда даже приказаній. Но она отвергаетъ мои просьбы, мои мольбы. Когда я осмѣливаюсь заговорить о союзѣ съ нею, она рѣзко приказываетъ мнѣ молчать; если же я прибавлю хоть слово, немедленно уходитъ. Какая же странная причина заставляетъ ее желать, чтобы я былъ ея, если она и слышать не хочетъ быть моею? Вы, котораго она уважаетъ, вы, котораго она любить и не рѣшится заставить замолчать, говорите, заставьте ее говорить; помогите вашему другу, увѣнчайте ваше дѣло; не допускайте, чтобы ваши попеченія оказались гибельными для него: ахъ! то, что онъ получилъ отъ васъ, сдѣлаетъ его несчастнымъ, если вы не довершите его счастія.
Я говорю съ Софи и безъ особеннаго труда вырываю у нея тайну, которую зналъ раньше, чѣмъ она сообщила мнѣ ее. Не такъ легко удается мнѣ получить отъ нея разрѣшеніе сообщить обо всемъ Эмилю, но въ концѣ концовъ я его получаю и пользуюсь имъ. Наше объясненіе повергаетъ его въ изумленіе, отъ котораго онъ долго не можетъ опомниться. Онъ совсѣмъ не понимаетъ этой щепетильности; онъ не можетъ взять въ толкъ, какое отношеніе большая или меньшая сумма денегъ можетъ имѣть къ характеру или достоинствамъ. Когда я разъясняю ему, какое отношеніе деньги имѣютъ къ предразсудкамъ, онъ заливается смѣхомъ и въ восторгѣ собирается немедленно летѣть, все уничтожить, все выбросить, отъ всего отказаться, чтобы имѣть честь быть такимъ же бѣднымъ, какъ Софи и вернуться достойнымъ стать ея супругомъ.
— Какъ! —говорю я, останавливая его и смѣясь въ свою очередь надъ его пыломъ, — неужели эта юная голова никогда не созрѣетъ? и, профилософствовавъ всю жизнь, вы никогда не научитесь разсуждать? Какъ вы не видите, что исполненіемъ своего безумнаго проекта вы только ухудшите ваше положеніе и сдѣлаете Софи еще болѣе неприступной? Не большое преимущество — быть нѣсколысо богаче ея, но было бы очень большимъ пожертвовать ради нея всѣмъ своимъ состояніемъ и если ея гордость не позволяетъ ей воспользоваться первымъ, то какъ можетъ она позволить ей воспользоваться вторымъ? Если ей нестерпима мысль о возможности упрека со стороны мужа въ томъ, что онъ обогатилъ ее то потерпитъ ли она, чтобы онъ могъ упрекать ее въ своемъ разореніи ради нея? Да, несчастный! трепещите, чтобы она не заподозрила подобнаго проекта съ вашей стороны. Напротивъ, будьте экономнымъ и бережливымъ изъ любви къ ней, изъ опасенія, чтобы она не обвинила васъ въ желаніи подкупить ее хитростью и добровольнымъ пожертвованіемъ того, что вы потеряете по небрежности.
Неужели вы серьезно думаете, что ее пугаетъ большое состояніе, и что причиной ея сопротивленія является собственно богатство? Нѣтъ, любезный Эмиль, причина ея болѣе основательная и болѣе серьезная: дѣйствіе, производимое богатствомъ на душу обладателя. Она знаетъ, что блага состоянія предпочитаются всему тѣми, которые обладаютъ ими. Всѣ богачи ставятъ золото
