Парижъ, показывать ей эти картины, столь пагубныя для другихъ; но я говорю, что или эта дѣвушка плохо воспитана или эти картины окажутся неопасными для нея. Обладая вкусомъ, смысломъ, любовью къ добропорядочности, ихъ не найдешь такими привлекательными, какими онѣ оказываются для тѣхъ, которыя поддаются ихъ очарованію. Въ Парижѣ замѣчаютъ юныхъ вѣтренницъ, спѣшащихъ принять столичный тонъ и слѣдовать модѣ втеченіе полугода, чтобы подвергаться насмѣшкамъ всю остальную жизнь; но кто замѣчаетъ тѣхъ, которыя, проникшись отвращеніемъ ко всей этой суматохѣ, возврашаются въ провинцію, довольныя своей участью, послѣ того какъ сравнили ее съ той, которой завидуютъ другія. Сколько я видѣлъ молодыхъ женщинъ, привезенныхъ въ Парижъ угодливыми мужьями, имѣвшими возможность поселиться въ немъ, которыя сами отговаривали ихъ отъ этого, возвращались на родину съ большей охотой, чѣмъ уѣзжали изъ нея и съ чувствомъ говорили передъ отъѣздомъ: ахъ! вернемся въ нашу хижину, въ ней живется счастливѣе, чѣмъ въ здѣшнихъ дворцахъ! Неизвѣстно, сколько еще остается добрыхъ людей, не преклонившихъ колѣни передъ идоломъ и презирающихъ его безумный культъ. Шумятъ только легкомысленныя, благоразумныя женщины не возбуждаютъ сенсаціи.
Если, несмотря на общую испорченность, несмотря на всеобщіе предразсудки, несмотря на дурное воспитаніе дѣвушекъ, многія еще сохраняютъ здоровый разсудокъ, выдерживающій всѣ испытанія, то что же получится, когда этотъ разсудокъ будетъ питаться надлежашими наставленіями, или, лучше сказать, когда его перестанутъ искажать вредными наставленіями? Такъ какъ все дѣло въ сохраненіи или возстановленіи естественныхъ чувствъ. Для этого вовсе не нужно надоѣдать дѣвочкамъ вашими длинными проповѣдями или угощать ихъ вашими сухими нравоученіями. Нравоученія для обоихъ половъ — смерть всякаго хорощаго воспитанія. Скучные уроки годятся только для того, чтобы внушить ненависть къ тѣмъ, которые ихъ даютъ, и ко всему, что они говорятъ. Дѣло не въ томъ, чтобы, разговаривая съ молодыми особами, запугивать ихъ обязанностями или отягчать иго, возложенное на нихъ природой. Излагая имъ эти обязанности, выражайтесь точно и легко; не подавайте имъ повода думать, что исполнять ихъ приходится съ огорченіемъ; не нужно сердитаго вида, не нужно ворчливости. Все, что должно входить въ сердце, должно выходить изъ него; ихъ моральный катихизисъ долженъ быть такъ же крѣпокъ и такъ же ясенъ, какъ религіозный, но не долженъ быть такимъ же серьезнымъ. Укажите ей въ этихъ самыхъ обязанностяхъ источникъ ея удовольствій и основаніе ея правъ. Неужели такъ тяжело любить, чтобы быть любимой; сдѣлаться любезной, чтобы быть счастливой; сдѣлаться уважаемой, чтобы внушать повиновеніе; блюсти свою честь, чтобы пользоваться почетомъ? Какъ прекрасны эти права! какъ они почтенны! какъ они дороги сердцу мужчины, когда женщина умѣетъ заставить уважать ихъ! Вовсе не нужно дожидаться зрѣлыхъ лѣтъ или старости, чтобы пользоваться ими. Ея власть начинается съ ея добродѣтелями; лишь только развились ея прелести, она уже царитъ кротостью своего характера и импонируетъ сво скромностью. Найдется ли такой безчувственный и грубый мужчина, который не смягчитъ своей гордости и не проявитъ
