ствѣ, не смѣшиваясь съ мальчиками, но держась вмѣстѣ. Почти на каждомъ праздникѣ, жертвоприношеніи, церемоніи, группы дѣвочекъ, дочерей первыхъ гражданъ, увѣнчанныя цвѣтами, съ пѣніемъ гимновъ, водили хороводы, несли корзины, сосуды, приношенія, и представляли извращеннымъ чувствамъ грековъ очаровательное зрѣлище, способное уравновѣсить дурное дѣйствіе ихъ неприличной гимнастики. Каково бы ни было впечатлѣніе этого обычая на сердца мужчинъ, во всякомъ случаѣ онъ былъ превосходенъ въ томъ смыслѣ, что давалъ полу хорошую конституцію благодаря пріятнымъ, умѣреннымъ, здоровымъ упражненіямъ въ молодости, формировалъ и изощрялъ вкусъ вслѣдствіе постояннаго желанія нравиться, никогда не подвергая опасности нравственность.
Выйдя замужъ, эти молодыя особы переставали являться въ обществѣ; замкнутыя въ своихъ домахъ, онѣ ограничивали свои попеченія хозяйствомъ и семьей. Таковъ образъ жизни, который природа и разумъ предписываютъ женскому полу. Оттого то и родились отъ этихъ матерей самые здоровые, самые крѣпкіе, наилучше сложенные люди на землѣ; и, несмотря на дурную репутацію нѣкоторыхъ острововъ, не было въ мірѣ народа, не исключая даже римлянъ, у которыхъ женщины соединяли бы привлекательность съ благоразуміемъ, красоту съ нравственностью въ такой степени, какъ у древнихъ грековъ.
Извѣстно, что просторныя одежды, вовсе не стѣснявшія тѣла, мого способствовали развитію у обоихъ половъ тѣхъ прекрасныхъ пропорцій, которыя мы находимъ у греческихъ статуй, и которыя до сихъ поръ служатъ образцомъ искусству, когда обезображенная природа уже перестала доставлять ему такіе образцы въ нашей средѣ. Всѣ эти готическія путы, всѣ эти повязки, стѣсняющія тѣло со всѣхъ сторонъ, были имъ совершенно неизвѣстны. Ихъ женщины не знали сооруженій изъ китоваго уса, съ помощью которыхъ наши не обозначаютъ, а поддѣлываютъ себѣ талію. Я не могу представить себѣ, чтобы это злоупотребленіе, дошедшее до невообразимыхъ размѣровъ въ Англіи не привело тамъ въ концѣ концовъ къ вырожденію рода человѣческаго, и я утверждаю притомъ, что прелесть, которой стараются достигнуть этимъ способомъ, дурного вкуса. Непріятно видѣть женщину, перехваченную надвое, какъ оса; это оскорбляетъ взглядъ и заставляетъ страдать воображеніе. Тонкая талія имѣетъ, какъ и все остальное, свои пропорцій, свою мѣру, нарушеніе которой безспорно представляетъ недостатокъ; этотъ недостатокъ рѣзалъ бы глаза на голомъ тѣлѣ; почему же онъ составляетъ красоту на одѣтомъ?
Я не рѣшаюсь налегать на доводы, приводимые женщинами въ пользу этого обычая затягиваться въ корсетъ: отвисшія груди, выдѣляющійся животъ и проч.; все это, я согласенъ, производитъ непріятное впечатлѣніе у двадцатилѣтней особы, но ни чуть не шокируетъ у тридцатилѣтней; и такъ какъ нужно, наперекоръ нашимъ вкусамъ, во всѣ времена быть тѣмъ, что угодно природѣ, и глазъ человѣческій не обманывается на счетъ этого, то эти недостатки во всякомъ возрастѣ не такъ непріятны, какъ глупое притворство сорокалѣтней дѣвочки.
Все, что стѣсняетъ и принуждаетъ природу, дурного вкуса; это
