деликатнымъ и менѣе однообразнымъ. Тогда образуется столько вкусовъ, сколько имѣется головъ. Въ спорахъ о предпочтеніи распространяются философія и просвѣщеніе; и такимъ образомъ научаются думать. Тонкія наблюденія могутъ дѣлаться только очень бывалыми людьми, такъ какъ они бросаются въ глаза послѣ всѣхъ остальныхъ, и у людей, не привыкшихъ къ многочисленному обществу, вниманіе поглощается главными чертами. Нѣтъ, можетъ быть, въ настоящее время такого мѣста въ цивилизованномъ мірѣ, гдѣ общій вкусъ былъ бы хуже, чѣмъ въ Парижѣ. Между тѣмъ, именно въ этой столицѣ культивируется хорошій вкусъ; и мало книгъ, пользующихся уваженіемъ въ Европѣ, авторы которыхъ не завершали своего образованія въ Парижѣ. Тѣ, которые думаютъ, что достаточно читать книги, выходящія въ свѣтъ, ошибаются: гораздо большему можно научиться изъ разговоровъ съ авторами, чѣмъ изъ ихъ книгъ; да и сами авторы — не тѣ, у которыхъ всего больше можно научиться. Духъ общества развиваетъ мыслящую голову и придаетъ взглядамъ такую широту, на какую они только способны. Если вы обладаете искрой генія, проведите годъ въ Парижѣ: скоро вы станете всѣмъ, чѣмъ можете стать, или никогда ничѣмъ не станете.
Можно научиться мыслить въ мѣстахъ, гдѣ царитъ дурной вкусъ; но не слѣдуетъ мыслить какъ тѣ, кто обладаетъ дурнымъ вкусомъ; избѣжать этого очень трудно, если остаешься съ ними долго. Надо совершенствовать ихъ заботами орудіе сужденія, избѣгая употреблять его такъ же, какъ они. Я остерегусь шлифовать сужденіе Эмиля настолько, чтобы исказить его; и когда онъ будетъ обладать воспріимчивостью достаточно тонкой, чтобы чувствовать и сравнивать различные вкусы людей, я постараюсь сосредоточить его вкусъ на болѣе простыхъ вещахъ.
Я возьмусь за дѣло издалека, чтобы сохранить у него чистый и здоровый вкусъ. Въ сутолокѣ разсѣянной жизни я сумѣю заводить съ нимъ полезные разговоры; и, направляя ихъ всегда на предметы, которые ему нравятся, позабочусь сдѣлать ихъ для него столь же занимательными, сколько поучительными. Вотъ пора чтенія и занимательныхъ книгъ; вотъ, когда пора научить его анализу рѣчи, и сдѣлать его воспріимчивымъ ко всѣмъ красотамъ краснорѣчія и дикціи. Мало значенія имѣетъ изученіе языковъ ради нихъ самихъ, умѣнье владѣть ими не такъ важно, какъ думаютъ; но изученіе языковъ ведетъ къ изученію общей грамматики. Нужно изучить латинскій, чтобъ хорошо знать французскій; нужно изучать и сравнивать оба эти языка, чтобы понять правила искусства говорить..
Есть къ тому же извѣстная простота вкуса, которая говоритъ сердцу, и которую можно найти только въ пройзведеніяхъ древнихъ. Въ краснорѣчіи, въ поэзіи, въ любой отрасли литературы онъ найдетъ ихъ, какъ и въ исторіи, богатыми содержаніемъ и трезвыми въ сужденіяхъ. Наоборотъ, наши авторы мало говорятъ и много судятъ. Ставить намъ безпрестанно въ законъ ихъ сужденіе — плохой способъ образовать наше. Разница этихъ двухъ вкусовъ чувствуется во всѣхъ памятникахъ и даже на гробницахъ. Наши эпитафіи полны похвалами; въ древнихъ сообщаются факты.
