Этотъ способъ заставлять восхищаться собою ничуть не трогаетъ его: онъ знаетъ, гдѣ онъ долженъ найти счастье своей жизки, и въ чемъ онъ можетъ содѣйствовать счастью другого. Сфера его познаній не простирается дольше того, что полезно. Его путь узокъ и хорошо намѣченъ; не соблазняясь покинуть его, онъ смѣшивается съ толпою тѣхъ, кто по немъ идетъ, и не желаетъ ни блуждать, ни блистать. Эмиль человѣкъ здраваго смысла и не желаетъ быть чѣмъ либо другимъ; напрасно было бы дразнить его этимъ титуломъ, — онъ всегда будетъ считать его почетнымъ.
Хотя желаніе нравиться не позволяетъ ему оставаться безусловно равнодушнымъ къ чужому мнѣнію, но онъ возьметъ изъ этого мнѣнія лишь то, что непосредственно относится къ его личности, игнорируя произвольныя оцѣнки, ставящія себѣ въ законъ только моду или предразсудки. Гордость его будетъ состоять въ томъ, чтобы хорошо дѣлать то, что онъ дѣлаетъ; даже дѣлать это лучше другого: оказаться самымъ быстрымъ на бѣгу, самымъ сильнымъ въ борьбѣ; самымъ искуснымъ въ работѣ; самымъ ловкимъ въ играхъ; но онъ не станетъ искать преимуществъ, которыя не ясны сами по себѣ, и должны быть констатированы приговоромъ другихъ, какъ напр., быть умнѣе другого, краснорѣчивѣе, ученѣе и т. п.; а тѣмъ болѣе такихъ, которые совершенно не зависятъ отъ личныхъ достоинствъ, какъ напр., быть болѣе знатнаго происхожденія, считаться болѣе богатымъ, болѣе вліятельнымъ, болѣе важнымъ, импонировать большей пышностью.
Любя людей, какъ себѣ подобныхъ, онъ будетъ любить въ особенности тѣхъ, которые наиболѣе походятъ на него, потому что будетъ чувствовать себя добрымъ; и, судя объ этомъ сходствѣ по совпаденію вкусовъ въ моральныхъ вещахъ, во всемъ, что зависитъ отъ добраго характера, будетъ очень доволенъ ихъ одобреніемъ. Онъ не скажетъ себѣ: я радуюсь, потомучто меня одобряютъ; нѣтъ, онъ скажетъ: я радуюсь, что меня одобряютъ въ томъ, что я дѣлаю хорошаго; я радуюсь тому что люди, почтившіе меня, оказываютъ честь самимъ себѣ: пока они судятъ такъ здраво, хорошо заслужить ихъ уваженіе.
Изучая нравы людей въ свѣтѣ, какъ раньше онъ изучалъ ихъ страсти въ исторіи, онъ часто будетъ задумываться о томъ, что лестно или противно сердцу человѣческому. Такимъ образомъ, онъ начинаетъ философствовать о принципахъ вкуса, и это изслѣдованіе вполнѣ подходящее для него втеченіе этого періода.
Чѣмъ дальше забираются въ поискахъ опредѣленій вкуса, тѣмъ больше сбиваются съ пути; вкусъ есть ничто иное, какъ способность судить о томъ, что нравится или не нравится большинству. Отрѣшитесь отъ этого, вы не будете знать, что такое вкусъ. Отсюда не слѣдуетъ, что людей со вкусомъ больше, чѣмъ лишенныхъ вкуса; такъ какъ, хотя большинство судитъ здраво о всякомъ предметѣ, но мало людей, судящихъ, какъ оно, обо всѣхъ; и хотя сочетаніе наиболѣе общихъ вкусовъ создаетъ хорошій вкусъ, но людей съ хорошимъ вкусомъ немного; какъ немного найдется лицъ, обладаюшихъ красотой, хотя красоту создаетъ сочетаніе наиболѣе обшихъ чертъ.
Надо замѣтить, что рѣчь идетъ здѣсь не о томъ, что мы лю-
