Другая ошибка, которую я уже разбиралъ, но отъ которой никогда не отрѣшатся мелкіе умы, это вѣчно напускать на себя наставническую важность, и стремиться быть въ представленіи своего ученика образцомъ человѣка. Этотъ методъ лишенъ всякаго смысла. Какъ не видятъ они, что, желая укрѣпить свой авторитетъ, только разрушаютъ его; что для того, чтобы заставить себя слушать, нужно поставить себя на мѣсто того, къ кому обращаешься, и что нужно быть человѣкомъ, чтобы умѣть говорить сердцу человѣческому. Всѣ эти образцовые люди никогда не трогаютъ и не убѣждаютъ; о нихъ всегда говорятъ, что имъ легко бороться съ страстями, которыхъ они не чувствуютъ. Не скрывайте вашихъ слабостей отъ вашего воспитанника, если хотите исправлять его слабости; пусть онъ видитъ и въ васъ ту же борьбу, которую самъ испытываетъ, пусть онъ научится побѣждать себя по вашему примѣру, а не говоритъ, какъ другіе: эти старики, съ досады, что утратили свою молодость, хотятъ относиться къ молодымъ людямъ, какъ къ старикамъ, и такъ какъ у нихъ всѣ желанія угасли, то они вмѣняютъ намъ въ вину наши.
Монтэнь говоритъ, что онъ спросилъ однажды сеньора де Ланже, сколько разъ тотъ, во время переговоровъ съ Германіей, напивался ради королевской службы. Я бы охотно спросилъ у воспитателя иного молодого человѣка, сколько разъ онъ заходилъ въ непотребный домъ, на службѣ своему воспитаннику. Сколько разъ? — нѣтъ, я ошибаюсь. Если первое же посѣщеніе не отобьетъ у юного развратника охоту возобновлять его, если онъ не вынесетъ изъ него раскаянія и стыда, если онъ не прольетъ потоки слезъ на вашей груди, — разстаньтесь съ нимъ немедленно; или онъ чудовище, или вы глупецъ; вы никогда не принесете ему никакой пользы.
Но оставимъ эти крайніе опыты, столь же печальные, сколько опасные, и не имѣющіе никакого отношенія къ нашему воспитанію.
Сколько предосторожностей приходится принимать относительно молодого человѣка хорошаго происхожденія, прежде чѣмъ подвергнуть его опасности, представляемой скандальными нравами нашего вѣка. Эти предосторожности тягостны, но необходимы; упущеніе въ этомъ пунктѣ губитъ всю молодость; вслѣдствіе распущенности въ раннемъ возрастѣ люди вырождаются и становятся такими, какими мы видимъ ихъ теперь. Низкіе и подлые въ самыхъ порокахъ своихъ, они обладаютъ мелкими душонками, потому что ихъ истаскавшіяся тѣла были развращены съ раннихъ лѣтъ; у нихъ едва остается настолько жизни, чтобы двигаться. Ихъ скудныя мысли характеризуют безсодержательные умы; они не способны чувствовать ничего великаго и благороднаго; у нихъ нѣтъ ни простоты, ни силы: отвратительные во всемъ и низко злобные, они тщеславны, блудливы и лживы; у нихъ нѣтъ мужества даже на то, чтобы сдѣлаться знаменитыми преступниками. Таковы презрѣнные люди, которыхъ создаетъ распутство молодости; если-бъ хоть одинъ сумѣлъ остаться воздержнымъ и трезвымъ, предохранить свое сердце, свою кровь, свою нравственность отъ заразы примѣра, то въ тридцать лѣтъ онъ раздавилъ бы всѣхъ этихъ насѣкомыхъ, и справиться съ ними ему было бы легче, чѣмъ справляться съ самимъ собой.
При сколько-нибудь благопріятныхъ условіяхъ рожденія или богатства Эмиль могъ бы быть этимъ человѣкомъ, если-бъ захотѣлъ;
