Какое затрудненіе возникаетъ здѣсь! затруднение, тѣмъ болѣе крупное, что оно заключается не столько въ вещахъ, сколько въ малодушіи тѣхъ, которые не смѣютъ его устранить. Начнемъ по крайней мѣрѣ съ того, что осмѣлимся его формулировать. Ребенокъ долженъ быть воспитанъ въ религіи своего отца; ему всегда доказываютъ очень успѣшно, очень легко, что эта религія, какъ таковая, есть единственная истинная; что всѣ остальныя только сумазбродство и нелѣпость. Сила аргументовъ въ этомъ отношеніи безусловно зависитъ отъ страны, въ которой ихъ высказываютъ. Пусть турокъ, который находитъ христіанство такимъ смѣшнымъ въ Константинополѣ, послушаетъ, что говорятъ о магометанствѣ въ Парижѣ. Мнѣніе торжествуетъ главнымъ образомъ въ дѣлѣ религіи. Но мы, которые собираемся поколебать его иго во всемъ, мы, которые не желаемъ ничего уступать авторитету, мы, которые желаемъ преподавать нашему Эмилю лишь то, чему онъ могъ бы научиться самъ въ любой странѣ, — въ какой религіи мы будемъ воспитывать его? къ какой сектѣ присоединимъ мы человѣка природы? Отвѣтъ, мнѣ кажется, очень простъ: мы не станемъ присоединять его къ такой-то или такой-то сектѣ, а дадимъ ему возможность выбирать ту, къ которой должно привести его наилучшее употребленіе разума.
Incedo per ignes, Suppositos cineri doloso 1)
Ничего: рвеніе и добросовѣстность замѣняли мнѣ до сихъ поръ благоразуміе. Надѣюсь, что эти поручители не покинутъ меня, когда я буду имѣть въ нихъ нужду. Читатели, не опасайтесь съ моей стороны предосторожностей, недостойныхъ друга истины: я никогда не забуду своего девиза; но мнѣ во всякомъ случаѣ позволительно не довѣрять своимъ сужденіямъ. Вмѣсто того, чтобы говорить вамъ отъ своего имени, что я думаю, я скажу вамъ, что думалъ человѣкъ, который стоилъ больше, чѣмъ я. Я ручаюсь за истину фактовъ, которые сообщены ниже; они дѣйствительно случились съ авторомъ рукописи, которую сообшаю здѣсь; смотрите сами, можно ли извлечь изъ нея полезныя размышленія по вопросу, о которомъ идетъ рѣчь. Я не предлагаю вамъ руководиться чувствомъ другого или моимъ; я предлагаю вамъ разсмотрѣть самимъ:
«Тридцать лѣтъ тому назадъ, въ одномъ итальянскомъ городѣ, жилъ молодой человѣкъ, эмигрантъ, дошедшій до послѣдней степени нищеты. Онъ родился кальвинистомъ; но оказавшись, вслѣдствіе одной шалости, бѣглецомъ, въ чужой странѣ, безъ средствъ, перемѣнилъ религію, чтобъ имѣть кусокъ хлѣба. Въ этомъ городѣ былъ пріютъ для прозелитовъ; его приняли туда. Обучая его диспутировать, ему внушили сомнѣнія, которыхъ у него не было, и познакомили его со зломъ, котораго онъ не зналъ; онъ услыхалъ новые догматы, увидѣлъ еще болѣе новые нравы; увидѣлъ — и чуть не сдѣлался ихъ жертвой. Онъ хотѣлъ бѣжать, его подвергли заключенію; онъ вздумалъ жаловаться, его наказали за эти жалобы; будучи въ рукахъ своихъ тирановъ, онъ видѣлъ, что его третируютъ какъ преступника за то, что онъ не хочетъ уступить преступленію. Тѣ, которые знаютъ какъ
1) Hr. lib. 2, od. 1.
