ихъ разсудокъ коротокъ. Я даже замѣтилъ, что они помѣщаютъ безконечное не внѣ, а внутри извѣстныхъ имъ предѣловъ. Они опредѣляютъ громадность пространства скорѣе ногами, чѣмъ глазами; громадное пространство для нихъ не то, дальше котораго не можетъ проникнуть ихъ глазъ, а то, дальше котораго они не могутъ пройти. Когда имъ говорятъ о всемогушествѣ Божіемъ, они считаютъ Бога почти такимъ же сильнымъ, какъ ихъ отецъ. Такъ какъ ихъ познанія служатъ для нихъ во всемъ мѣриломъ возможнаго, то все, о чемъ имъ говорятъ, всегда кажется имъ меньше того, что они знаютъ. Таковы сужденія, естественныя для невѣжества и ограниченности ума. Аяксъ побоялся бы помѣряться силами съ Ахиллесомъ, а Юпитера онъ вызываетъ на бой, потому что знаетъ Ахиллеса и не знаетъ Юпитера. Швейцарскій крестьянину который считалъ себя богатѣйшимъ изъ людей, когда ему пытались объяснить, что такое король, спросилъ съ гордымъ видомъ, найдется ли у короля сотня коровъ на горныхъ пастбищахъ.
Я предвижу удивленіе читателей по поводу того, что въ теченіе всего перваго періода жизни моего воспитанника я ни разу не говорилъ съ нимъ о религіи. Въ пятнадцать лѣтъ онъ не будетъ знать, есть ли у него душа, и, можетъ быть, въ восемнадцать ему еще не время узнавать объ этомъ; такъ какъ если онъ узнаетъ раньше, чѣмъ нужно, то рискуетъ не знать никогда.
Если-бъ мнѣ нужно было изобразить вредное тупоуміе, я нарисовалъ бы педанта, преподающаго дѣтямъ катихизисъ; если бы я хотѣлъ свести съ ума ребенка, я заставилъ бы его объяснять то, что онъ говоритъ, отвѣчая урокъ катихизиса. Мнѣ возразятъ, что такъ какъ большинство догматовъ христіанской религіи тайны, то дожидаться пока умъ человѣческій будетъ въ состояніи постичь ихъ, не значитъ ждать, пока ребенокъ станетъ взрослымъ, а пока человѣкъ перестанетъ существовать. На это я отвѣчу, во первыхъ, что есть тайны, которыхъ человѣкъ не только не можетъ понять, но въ которыя не можетъ вѣрить, и я не вижу, что мы выигрываемъ, преподавая ихъ дѣтямъ, кромѣ развѣ того, что пріучаемъ ихъ лгать съ раннихъ лѣтъ. Я скажу, далѣе, что для того, чтобы принимать тайны, нужно по крайней мѣрѣ признавать ихъ непостижимыми; а дѣти къ этому неспособны. Въ возрастѣ, для котораго все тайна, нѣтъ тайнъ въ собственномъ смыслѣ слова.
Надо вѣрить въ Бога, чтобы спастись! Этотъ дурно понятый догматъ есть принципъ кровавой нетерпимости и причина всѣхъ тѣхъ тщетныхъ наставленій, которыя наносятъ смертельный ударъ человѣческому разуму, пріучая его довольствоваться словами. Безъ сомнѣнія, не слѣдуетъ терять ни минуты, чтобъ заслужить вѣчное спасеніе; но если для этого достаточно повторять извѣстныя слова, то я не вижу, что мѣшаетъ намъ населить рай скворцами и сороками, а не только дѣтьми.
Обязательство вѣрить предполагаетъ возможность вѣры. Невѣруюшій философъ не правъ, потому что онъ дурно пользуется разумомъ, которому далъ образованіе, и потому что онъ можетъ понять истины, которыя отвергаетъ. Но ребенокъ, исповѣдующій христіанскую религію, — чему онъ вѣритъ? Тому, что понимаетъ; а онъ такъ мало понимаетъ то, что его заставляютъ говорить, что если вы будете гово-
