физика и мораль. Онъ знаетъ существенныя отношенія человѣка къ вещамъ, но ничего о моральныхъ отношеніяхъ человѣка къ человѣку. Онъ не мастеръ обобщать идеи, не мастеръ дѣлать абстракціи. Онъ видитъ качества, общія извѣстнымъ тѣламъ, не разсуждая объ этихъ качествахъ самихъ по себѣ. Онъ знаетъ абстрактное пространство при помощи геометрическихъ фигуръ; абстрактное количество при помощи алгебраическихъ знаковъ. Эти фигуры и эти знаки — опоры этихъ абстракціи; на нихъ полагаются его чувства. Онъ не старается познать природу вещей, а только ихъ отношенія, которыя его интересуютъ. Онъ оцѣниваетъ то, что ему чуждо, только по отношенію къ себѣ; но эта оцѣнка точная и надежная. Фантазія, условность не играютъ въ ней никакой роли. Онъ болѣе цѣнитъ то, что ему полезно; и, никогда не разставаясь съ этимъ способомъ оцѣнки, ничего не уступаетъ мнѣнію.
Эмиль трудолюбивъ, умѣренъ, терпѣливъ, твердъ, полонъ мужества. Его воображеніе, никогда не воспламенявшееся, никогда не увеличиваетъ для него опасностей; онъ не слишкомъ чувствителенъ къ страданіямъ и умѣетъ страдать терпѣливо, потому что не пріучился спорить съ судьбою. По отношенію къ смерти, онъ еще не знаетъ хорошенько, что это такое; но привыкнувъ подчиняться безпрекословно закону необходимости, онъ, когда нужно будетъ умереть, умретъ безъ стоновъ и безъ сопротивленія: это все, что природа позволяетъ въ эту ненавистную для всѣхъ минуту. Жить свободнымъ и не слишкомъ дорожить человѣческими вещами, вотъ лучшее средство научиться умирать.
Словомъ, Эмиль обладаетъ по части добродѣтели всѣмъ, что имѣетъ отношеніе къ нему самому. Чтобы обладать также соціальными добродѣтелями, ему не достаетъ единственно познанія отношеній, которыя ихъ требуютъ; ему не достаетъ единственно свѣдѣній, которыя его умъ готовъ пріобрѣсти.
Онъ смотритъ на себя безотносительно къ другимъ, и доволенъ тѣмъ, что другіе не думаютъ о немъ. Онъ ни отъ кого ничего не требуетъ, и за собой не признаетъ никакого обязательства передъ кѣмъ либо. Онъ одинъ въ человѣческомъ обществѣ и расчитываетъ на себя одного. И онъ вправѣ, больше, чѣмъ кто либо другой, расчитывать на себя самаго, такъ какъ онъ все, чѣмъ можно быть въ его возрастѣ. У него нѣтъ заблужденій или есть только тѣ, которыя неизбѣжны для насъ; у него нѣтъ пороковъ или есть только тѣ, отъ которыхъ не можетъ уберечься ни одинъ человѣкъ. У него здоровое тѣло, подвижные члены, правильный умъ безъ предразсудковъ, свободное сердце безъ страстей. Самолюбіе, первое и самое естественное изъ нихъ, еще почти не пробудилось. Не возмущая ничьего покоя, онъ жилъ довольнымъ, счастливымъ и свободнымъ, насколько это позволяла природа. Находите ли вы, что ребенокъ, достигшій такимъ образомъ своего пятнадцатаго года, даромъ потерялъ предыдущіе?
