Я зналъ одного лакея, который, видя, какъ рисуетъ и пишетъ его баринъ, забралъ себѣ въ голову сдѣлаться художникомъ и рисовальщикомъ. Съ той минуты, когда онъ принялъ это рѣшеніе, онъ взялся за карандашъ, который оставилъ только для кисти, а ея уже не выпускалъ изъ рукъ всю жизнь. Безъ уроковъ и безъ правилъ, онъ принялся рисовать все, что подъ руку попадется.
Три года онъ провелъ надъ своей пачкотней, отрываясь отъ нея только для обязанностей службы, и не смущаясь плохими успѣхами, на которые осуждали его посредственныя способности. Я встрѣчалъ его втеченіе шести мѣсяцевъ, въ жаркое лѣто, въ прихожей, гдѣ можно было задохнуться, и гдѣ онъ просиживалъ по цѣлымъ днямъ, прикованный къ стулу, срисовывая шаръ, перерисовывая, начиная снова и снова, съ непреодолимымъ упорствомъ, пока не передалъ выпуклость настолько удовлетворительно, что остался доволенъ своей работой. Въ концѣ концовъ, поощряемый своимъ бариномъ и пользуясь уроками одного художника, онъ достигъ того, что могъ снять ливр и заработывать свой хлѣбъ кистью. До извѣстной ступени настойчивость возмѣщаетъ талантъ: онъ достигъ этой ступени и никогда не поднимется выше. Настойчивость и рвеніе этого честнаго малаго заслуживаютъ похвалы. Онъ всегда будетъ возбуждать уваженіе своей усидчивостью, своимъ постоянствомъ, своимъ нравственнымъ характеромъ; но никогда не зайдетъ дальше расписыванія дверей. Кто бы не обманулся его рвеніемъ и не принялъ его за настояшій талантъ? Далеко не одно и тоже любить какую нибудь работу и быть къ ней способнымъ. Требуются гораздо болѣе тонкія наблюденія, чѣмъ думаютъ, для того, чтобы опредѣлить истинное дарованіе и истинный вкусъ ребенка, который обнаруживаетъ скорѣе свои желанія, чѣмъ свои наклонности, и о которомъ судятъ по первымъ, за неумѣніемъ изучить вторыя. Мнѣ бы хотѣлось, чтобы какой нибудь разумный человѣкъ далъ намъ трактатъ объ искусствѣ наблюдать дѣтей. Это искусство было бы очень важно знать: отцы и наставники еще не обладаютъ даже его начатками.
Но, можетъ быть, мы придаемъ здѣсь черезчуръ важное значеніе выбору ремесла. Такъ какъ дѣло идетъ только о ручномъ трудѣ, то выборъ ничего не значитъ для Эмиля; и его обученіе уже на половину готово, благодаря тѣмъ упражненіямъ, которыми мы занимали его до сихъ поръ. Что онъ долженъ дѣлать, по вашему? Онъ готовъ ко всему; онъ уже умѣётъ дѣйствовать заступомъ и киркой, пользоваться токарнымъ станкомъ, молоткомъ, скобелемъ, напилкомъ; орудія всѣхъ ремеслъ уже знакомы ему. Нужно только пріобрѣсти въ употребленіи какого нибудь изъ этихъ инструментовъ достаточную быстроту и легкость, чтобъ поравняться въ проворствѣ съ хорошими ремесленниками; и въ этомъ отношеніи онъ пользуется большимъ преимуществомъ надъ всѣми другими, такъ какъ обладаетъ подвижнымъ тѣломъ и гибкими членами, способными безъ труда принимать всевозможные позы и безъ усилія продолжать всякаго рода движенія. Мало того, онъ обладаетъ вѣрными и хорошо изощренными органами; вся механическаго сторона искусствъ ему уже знакома. Чтобы умѣть работать, какъ мастеръ, ему не достаетъ только привычки, а привычка пріобрѣтается лишь со временемъ. Какому же изъ ремеслъ, выборъ котораго намъ остается сдѣлать, онъ удѣлитъ достаточно
