какъ мы становимся болѣе разумными и болѣе просвѣщенными; но, стѣсняемыя нашими привычками, онѣ измѣняются болѣе или менѣе нашими мнѣніями. До этого измѣненія онѣ составляютъ то, что я называю въ насъ природой.
Стало быть, къ этимъ то первоначальнымъ наклонностямъ надо все относить; и это было бы возможно, если бъ наши три воспитанія были только различны; но что дѣлать, если они противуположны, если вмѣсто того, чтобы воспитывать человѣка для него самого, желаютъ воспитать его для другихъ? Въ такомъ случаѣ согласованіе невозможно. Разъ приходится бороться съ природой или общественными учрежденіями, надо выбирать, кого дѣлать: человѣка иди гражданина, — такъ какъ нельзя сдѣлать разомъ того и другого.
Всякое частное общество, если оно узко и хорошо объединено, становится чуждымъ большому. Всякій патріотъ суровъ къ иностранцамъ; они только люди, они ничто въ его глазахъ 1). Это неудобство неизбѣжное, но маловажное. Важно быть добрымъ къ тѣмъ, съ кѣмъ живешь. На чужбинѣ спартанецъ былъ честолюбивъ, скупъ, несправедливъ; но безкорыстіе, справедливость, согласіе царили въ его стѣнахъ. Остерегайтесь тѣхъ космополитовъ, которые отправляются въ своихъ книгахъ далеко на поиски обязанностей, какихъ не желаютъ исполнять въ своей средѣ. Иной философъ любитъ татаръ, чтобъ избавиться отъ обязанности любить своихъ сосѣдей.
Естественный (naturel) человѣкъ существуетъ весь для себя; онъ численная единица, абсолютное цѣлое, имѣющее отношенія только къ себѣ самому или къ себѣ подобному. Цивилизованный человѣкъ только дробная единица, которая зависитъ отъ знаменателя, и цѣнность которой заключается въ ея отношеніи къ цѣлому, то есть къ общественному тѣлу. Хорошія общественныя учрежденія тѣ, которыя наилучше умѣютъ извратить человѣка, отнять у него абсолютное существованіе, давъ взамѣнъ относительное, и перенести «я» въ составъ общей единицы; такъ что каждое частное лицо считаетъ себя уже не единицей, а частью единицы, и обладаетъ чувствительностью только въ цѣломъ. Римскій гражданинъ не былъ Кай или Люцій; это былъ римлянинъ; онъ даже любилъ отечество исключительно для него. Регулъ утверждалъ, что онъ карфагенянинъ, такъ какъ сдѣлался имуществомъ своихъ господъ. Въ качествѣ иностранца онъ отказывался засѣдать въ Римскомъ сенатѣ; нужно было, чтобы карфагенянинъ приказалъ ему сдѣлать это. Онъ возмущался тѣмъ, что ему хотѣли спасти жизнь. Онъ одержалъ побѣду и вернулся торжествующій умереть въ пыткахъ. Это, кажется мнѣ, имѣетъ мало отношенія къ людямъ, которыхъ мы знаемъ.
Лакедемонянинъ Педаретъ является, чтобы быть принятымъ въ совѣтъ трехсотъ; его отвергаютъ; онъ возвращается домой, радуясь, что въ Спартѣ нашлось триста человѣкъ, лучшихъ, чѣмъ онъ 2). Я полагаю, что это заявленіе было искреннимъ; и есть основаніе думать, что оно было таковымъ: вотъ гражданинъ.
1) Оттого и войны республикъ болѣе жестоки, чѣмъ войны монархій. Но если война королей умѣренна, то ихъ миръ страшенъ: лучше быть ихъ врагомъ, чѣмъ ихъ подданныыъ.
2) Рlut. Dicts. not. des Laced., § 60.
